В память о прошлом и настоящем

Итак, естественным образом украинцы, как самостоятельный народ, просто не имели шанса возникнуть. Но принципы контролируемого формирования национального самосознания была эмпирически открыты довольно давно. Член иезуитского ордена «Воскресшие из мертвых» галицкий ксендз Варфоломей Калинка в середине XIX в. провозглашал такую концепцию борьбы с Россией:
«Между Польшей и Россией живет огромный народ; ни польский; ни российский. Польша упустила случай сделать его польским, вследствие слабого действия своей цивилизации. Если поляк во время своего господства и своей силы не успел притянуть русина к себе и переделать его, то тем меньше он может это сделать сегодня, когда он сам слабый; русин же стал сильней, чем прежде. Русин сегодня сильнее вследствие сознания своей национальности, расслабления польского элемента и демократического духа; проникающего его. Сельский русский люд не сознает еще своей национальности; но не любит ляха; как своего господина, богатого человека и исповедника иной веры. Просвещенные русины ненавидят ляха еще больше; чем простонародье; и в этом нерасположении поддерживают его.
Все русины вместе состоят материально под властью и нравственно под влиянием России; которая говорит подобным же языком и исповедует туже веру; которая зовется Русью, провозглашает освобождение от ляхов и единение в славянском братстве, и при этом раздает земли и леса ляхов; где может, и обещает их повсюду где раздать еще не может. Исторический процесс; начавшийся при Казимире, продвинутый вперед Ядвигою, законченный передвижением католичества и западной цивилизации на 200 миль к востоку, проигрывается настоящими поляками на наших глазах. Контрнаступление Востока на Запад, начатое бунтом Хмельницкого, катится все дальше, и отбрасывает нас к средневековой границе [династии] Пястов. Окончательный приговор еще не пал, но дело обстоит хуже некуда…
…Как нам защитить себя? Чем?! Силы нет, о праве никто не вспоминает, а хваленая западная христианская цивилизация сама отступает и отрешается. Где отпор против этого потопа, срывающего все преграды и катящегося, сбивая все на своем пути, несущегося неостановимо и затопляющего все окрест? Где?!
Быть может, в отдельности этого русского (малорусского) народа. Поляком он не будет, но неужели он должен быть москалем?! Сознание и желание национальной самостоятельности, которыми русины начинают проникаться, недостаточны для того, чтобы предохранить их от поглощения Россией. Опорная сила поляка хранится в его душе, — между душою русина и душою москаля, однако, основного различия нет, нет непереходимой границы…
Была бы она, если бы каждый из них исповедовал иную веру, и поэтому-то уния была столь мудрым политическим делом. Одному Богу ведомо будущее, но из естественного сознания племенной отдельности могло бы со временем возникнуть пристрастие к иной цивилизации и, в конце концов, — начав с малого — к полной отдельности души. Раз этот пробуждавшийся народ проснулся не с польскими чувствами инее польским самосознанием, пускай останется при своих, но эти последние пусть будут связаны с Западом душой, а с Востоком только формой.
С тем фактом (т. е. с пробуждением Руси с не-польским сознанием) мы справиться сегодня уже не в состоянии, зато мы должны постараться о таком направлении и повороте в будущем потому, что только таким путем можем еще удержать Ягайлонские приобретения и заслуги. Только этим способом можем остаться верными призванию Польши, сохранить те границы цивилизации, которые оно предначертало. Пускай Русь останется собой и пусть с иным обрядом, но будет католической — тогда она и Россией никогда не будет и вернется к единению с Польшей. Тогда возвратится Россия в свои природные границы — и при Днепре, Доне и Черном море будет что-то иное… А если бы — пусть самое горшее — это и не сбылось, то лучше [Малая] Русь самостоятельная, нежели Русь российская. Если Грыць не может быть моим, то да не будет он ни моим, ни твоим! Вот общий взгляд, исторический и политический, на всю Русь!»
Чаще всего в переводе на русский язык этих изречений Калинки присутствуют слова «Иную душу влить в русина — вот главная задача для нас, поляков!». Но в оригинале они отсутствуют. Кто приписал иезуитскому деятелю эти слова, неизвестно.
Что же это за народ — русины — ни польский, ни российский? Галиция, где развил свою бурную деятельность Калинка, после раздела Польши находилась в составе Австро-Венгрии. В западной части Галиции преобладало польское население, в восточной — русское. По-немецки местное население именовалось рутенам, а местные жители называли себя руськими (в единственном числе — русин). Но при этом русином был, что называется, поп да холоп, а господствующий класс в Восточной Галиции был представлен поляками. Зная степень «гуманизма» польского панства, неудивительно, что Калинка констатирует лютую ненависть русских к своим господам.

Могли Киев быть столицей Руси?

Итак, надо честно признать — мы не имеем сегодня никаких письменных источников о существовании мифической Киевской Руси кроме «Повести временных лет» счастливо обретенной как раз в тот момент, когда по заказу российского императорского дома создавалась официальная версия древней русской истории. Один-единственный источник, известный в копиях XVIII в. — это, согласитесь, более чем очень мало.
В этом случае мы можем выдвигать лишь предположения относительно возможности существования Киевской Руси, руководствуясь косвенными сведениями и элементарной логикой. Давайте попробуем гипотетически рассмотреть вопрос о самой возможности возникновения в Приднепровье мощного древнего государства. Первый вопрос, который приходит на ум: какова вероятность, что центром огромного древнерусского государства был Киев? Вероятность эта ничтожно мала. Столица любого государства обычно располагается в центре страны (иначе она будет очень уязвима для вторгшегося врага), либо на пересечении путей сообщений.
Из столицы нужно иметь возможность быстро добраться до любого уголка государства, иначе нормально управлять страной в условиях отсутствия телеграфа, телефона, радио и Интернета просто невозможно. Это называется транспортной связностью. Киев же располагался как раз на самой окраине русских земель и не имел удобных путей сообщения с большинством русских городов — Новгородом, Ярославлем, Москвой, Владимиром, Полоцком и т. д. Столица государства в Средние века являлась обычно торговым центром, находясь на пересечении международных торговых путей, то есть стольный град стоял либо на морском побережье, либо на крупной реке. Да, Киев стоит на реке Днепр, но кто и с кем торговал по Днепру? По притокам Днепра можно подняться в область Полесья, Припятских, Пинских и прочих «партизанских» болот, слабо освоенные даже к XX в. Транзитная международная торговля по Днепру представляется делом совершенно бесперспективным.
Историки, правда, с умным видом рассуждают о некоем «пути из варяг в греки» через Новгород на Волхове и Киев. Попробуйте оценить его рациональность, учитывая, что торговые коммуникации в те далекие времена были почти исключительно водными. Сначала из Балтики нужно попасть в Финский залив, плывя на восток, войти в Неву и по ней плыть на северо-восток до Ладоги, далее повернуть на север, и, идя вдоль выгнутого дугой берега, зайти в Волхов, а по нему грести в юго-западном направлении до озера Ильмень. Из Ильменя по реки Ловати подняться до впадения в нее Куньи, от верховьев этой реки волоком несколько километров до Усвячи или озера Двинье, откуда следует спуститься по Западной Двине до впадения в нее реки Межи, а по ней плыть в обратном направлении вверх по течению до ее верховьев, откуда снова волоком можно допереть к истокам Днепра, по нему спуститься до опасных днепровских порогов, где нужно снова тащить суда по суше. Любопытно, что по пути от Волхова до Днепра придется перепрыгивать Западную Двину (Даугаву) — судоходную реку, впадающую прямо в Балтийское море (у ее устья стоит древний торговый город Рига), но варягов это не должно смущать — ведь настоящие герои не ищут легких и прямых путей, а всегда идут в обход.
Куда удобнее будет маршрут из Балтики в Черное море по реке Западная Двина до Полоцка. Выше его в Западную Двину впадает река Улла, до верховьев которой и следует подняться. Там волоком около 5 км, если верить карте, до истока Друти, которая впадает непосредственно в Днепр у города Рогачев Гомельской области. Я ни за что не поверю, что варяги, которым зачем-то приспичило двинуть в греки, не подозревали об этом пути. На худой конец сгодится и маршрут Неман — Березина (приток Немана) — Свислочь — Березина (приток Днепра) — Днепр.
Но торговый путь с севера на юг через Киев все равно никак не мог пролегать, поскольку ниже Киева судоходство затрудняли опасные пороги. Хотя, слово «затрудняли» не очень уместно в данном случае. По сути, на протяжении десятков километров от Екатеринослава (Днепропетровска) до Александрова Днепр был несудоходен для тяжело груженных торговых судов. Гийом Боплан в своей знаменитой книге «Описание Украины» пишет: «Плодородие почвы доставляет жителям хлеб в таком изобилии, что нередко они не знают, что с ним делать, тем более, что у них нет судоходных рек, впадающих в море, за исключением Днепра, который в 50 милях ниже Киева прегражден тринадцатью порогами, последний из которых отстоит от первого на добрых семь миль, что составляет целый день пути, как это видно на карте. Это преграда препятствует им сплавлять свой хлеб в Константинополь» .
Странно, что в XVII столетии несудоходной считалась река, по которой пятью столетиями ранее проходил международный торговый путь. Допустим, купцов не пугала перспектива тащить свои суда волоком десятки верст или разбивать их на порогах, и они действительно пользовались ужасно неудобным днепровским путем, чтобы попасть с Севера в Черное море. Тогда, по идее, в устье Днепра должен был находиться крупный морской порт и крепость, дабы неугодные киевским князьям людишки по реке не шастали. Что вам известно о существовании этого порта? Мне, например, ничего. Хотя в будущем османы действительно построили в месте соединения Днепровского лимана с Черным морем важную в стратегическом отношении крепость Ачи-Кале, запирающую выход в море из Южного Буга и Днепра. Во время войны с турками князь Потемкин почти полтора года осаждал ее, пока не взял штурмом в декабре 1788 г. С 1792 г. Ачи-Кале носит русское название Очаков. В устье Днепра ныне находится еще один крупный город — Херсон, но он основан как русская военная крепость только в 1778 г. В 1784 г. на берегу ДнепровскоБугского лимана была заложена крепость, от которой получил начало г. Николаев.
Конечно, историки тоже не все дураки, и потому они додумали древнерусский торговый порт в устье Днепра, объявив, что, дескать, на месте маленького городка Алешки (основан в 1784 г., город с 1854 г., ныне называется Цюрупинск), появившегося на месте казачьей сечи (1711–1728 гг.), в XI столетии стоял богатый торговый город Олешье. Доказательств, как водится, никаких не представлено. Археологические находки во множестве своем убеждают лишь в том, что казаки в начале XVIII столетия действительно имели здесь укрепление. Что любопытно, первоначально возникшее в конце XVII в. поселение называлось Днепровск, и лишь потом было переименовано в честь мифического древнерусского Олешья. Топонимику при желании легко можно подогнать под исторические мифы.
Разумеется, важный торговый путь притягивал всякого рода разбойников. Для охраны его вдоль берега должны были стоять укрепленные военные поселения, с постоялыми дворами, где купцы могли в безопасности ночевать. Эти поселения неминуемо со временем превратились бы в достаточно большие города. Какие вам известны древнерусские днепровские города? Ниже Киева в ста с лишним километрах только маленький Канев (сегодня его население всего 28 тысяч человек), а выше по реке Любеч (ныне поселок), Рогачев (маленький районный городок), Орша, и в верховьях реки Смоленск. Это знаете ли, очень мало, особенно если учесть, что Древнюю Русь скандинавы называли Гардарикой — страной городов. Разумеется, днепровские пороги на всем протяжении должны были быть особенно защищены крепостями, чтобы суда на волоках не подвергались нападениям сухопутных разбойников. Что вам известно о тех укреплениях?
В древности торговый город — это не только место совершения сделок, но и мыт — то есть место осуществления таможенного сбора. Историки из кожи вон лезут, пытаясь убедить нас, что древний Киев был местом, где «таможня давала добро» купцам, следующим из варяг в греки. Дескать, даже в докиевские времена купцы здесь дань за проезд платили. Вот что пишет академик Борис Рыбаков в своей работе «Город Кия»: «Предположение о «таможенных сборах» в окрестностях будущего Киева подкрепляется большим количеством находок красивых бронзовых предметов, украшенных многоцветной выемчатой эмалью. Фибулы, декоративные цепи, детали питьевых рогов компактной массой встречаются на пространстве от устья Десны до Росси» .
Ну что ж, Рыбаков — академик, а потому ему позволительно писать чушь. Везде таможня требовала с купцов денег, а киевские или докиевские таможенники были очень добрые — брали проездную пошлину питьевыми рогами. Наверное, потому что выпить любили. Впрочем, я очень благодарен Рыбакову хотя бы за то, что он не врал, как современные «украинськи вчэни», а сообщал, хоть и в завуалированном виде, правду: мытной монеты под Киевом не находят, в изобилии встречаются лишь бронзовая домашняя утварь да декоративные цепи. Полностью исключают гипотезу о торговом пути из варяг в греки и данные скандинавской археологии. «Византийские» монеты в местных археологических комплексах занимают более чем скромное место — много менее 1 %. Зато большое количество серебряных дирхемов свидетельствует об активной торговле с русскими по Волге. Да и в самом Киеве ромейская монета встречается на порядок реже, чем те же дирхемы.
Мировым торговым центром Киев, конечно, быть не мог ни при каких обстоятельствах, разве что региональным. Мог ли он играть роль политического центра Руси (как Вашингтон в США)? Очень я в этом сомневаюсь. Вокруг всякой столицы неизменно возникали города-спутники, точнее крепости, впоследствии разраставшиеся до городов, защищающие подступы к столице со стороны важнейших дорог и речных путей. Вокруг Москвы существует знаменитое Золотое Кольцо — целое созвездие городов и хорошо укрепленных монастырей. Вокруг Петербурга цепь мощных фортов, крупных пригородов. Со стороны моря вход в Финский залив преграждали Кронштадт, Ревель (ныне Таллинн) и Гельсингфорс (ныне Хельсинки). Список можно продолжать долго. Киев же всегда был слабо защищен, отчего во время всякой войны легко переходил из рук в руки. В гражданскую там вообще власть менялась чуть не каждую неделю. Да и в самом Киеве мы не находим даже намека на существование мощной цитадели, соответствующей статусу столичного города, вроде московского кремля, пусть даже и меньше масштабом — например, на уровне кремля нижегородского или псковского.
Известные нам фортификационные сооружения в Киеве появились довольно поздно — в конце XVII — начале XVIII вв.: гетман Самойлович обвел Киево-Печерскую лавру земляным валом, а гетман Мазепа — каменной стеной. Замок, в котором располагалась резиденция литовских воевод, в Киеве имелся, однако, как считается, сгорел дотла в 1605 г. После пожара он был восстановлен киевским воеводой Станиславом Жолкевским, но опять же из дерева. В то время, когда осадная артиллерия могла разрушать даже каменные укрепления, крепостью он мог считаться лишь условно. Кстати, горожане неоднократно обращались к воеводам с просьбами о поддержании замка в надлежащем порядке, ибо в случае нападения неприятеля укрыться было совершенно негде. Это красноречиво свидетельствует о том, что Киев, если и был к тому времени городом, то совершенно незначительным. Поляки, правда, имели план строительства каменного форта в Киеве, но он так и остался на бумаге. После присоединения города к России, деревянный замок (точнее будет назвать его, пожалуй, острогом) был постепенно разобран киевлянами для хозяйственных нужд, ибо как оборонительное сооружение, ценности никакой не представлял, что было зафиксирована в официальных бумагах специальной военной комиссией.
Древние города имеют очень характерную особенность в планировке: они разрастаются радиально вокруг цитадели, от которой собственно, и ведут свое начало. Посмотрите на план Москвы, Смоленска, Ярославля, Астрахани, Нижнего Новгорода, Риги, Парижа — это типичные образцы средневековой урбанистики. После изобретения артиллерии крепости утрачивают свое былое значение, и вновь возникающие города уже имеют совсем иную, правильную, рациональную геометрическую структуру. Города разрослись и большее значение теперь придается не защите его мощными стенами, а удобству передвижения по улицам. План Киева говорит о нем, что город стал большим уже в позднее время. Неправильность его исторической части объясняется не древним происхождением, а изрезанным оврагами ландшафтом.
Конечно, историки на это уже давно придумали отговорку — Киев, дескать, во время монгольского нашествия пришел в упадок, многажды был сожжен, разрушен и обезлюжен. Но почему он не воскрес и не воссиял в последующие века? Та же Москва сгорела в 1812 г., и ничего — быстро отстроилась. Сколько раз она горела ранее, вообще не счесть. А Киев, дескать, как захирел в незапамятные времена, так и прозябал вплоть до советских времен. Все население Киева в 1894 г. составляло 188 тысяч человек. Совсем молодая Одесса имела уже в 1873 г. население больше — 193 тысячи человек. В Харькове в 1901 г. числилось 198 тысяч жителей. В Москве к концу XIX в. жило около 800 тысяч человек, Петербурге (с пригородами) — 1,35 миллиона. То есть Киев даже в конце XIX в. был не самым значительным губернским городом России, несмотря на то, что уже являлся важным железнодорожным узлом.
Причина та же — он лежал в стороне от магистральных транспортных артерий и экономических центров даже тогда, когда бурно осваивалась Новороссия и южный промышленный район. Мало кто сейчас помнит, но даже столицей Советской Украины до 1934 г. был Харьков, где и на мове-то почти никто не говорил. Действительно большим, по-столичному красивым мегаполисом Киев стал только в послевоенное время. Торжественный архитектурный ансамбль Крещатика был сооружен в 1947–1954 гг. Старый Крещатик тоже был весьма колоритен, но очень уж провинциально выглядел.
В давешние времена Киева, как цельного поселения, вообще не существовало. В конце XVIII столетия на месте современного города находились три разнесенных поселения — Киево-Печерская крепость с предместьями; в двух верстах(!) от нее находился Верхний Киев; в трех верстах(!) лежал Подол. Согласно «Географическому описанию города Киева, сочиненному Киевскаго гарнизона поручиком Василием Ивановичем Новгородцовым», «…Старый или Верхний город Киев состоит в четырех отделениях, которые обведены земляным валом с нарочито глубокими рвами и называются Андреевским, Софийским, Михайловским и Печерским отделениями. Во всех отделениях находятся ныне: в Андреевском — каменных церквей — 3; в Софийском — мужеский каменный монастырь — 7 , церквей: каменная — 7 , деревянных — 3; в Михайловском — мужеский каменный монастырь — 7 ; в Печерском — церковь деревянная — 7 , за городом церковь деревянная — 7 ; казенных домов: каменных — 3, деревянных — 4 , партикулярных дворов деревянных — 682».
В Киево-Печерской крепости (лавра была ее составной частью) и предместье Новгородцев зафиксировал наличие двух мужских монастырей, 8 каменных церквей и 3 деревянных. Ревизор насчитал 9 казенных каменных и 27 деревянных зданий, а также, включая предместье, 1095 партикулярных (гражданских) дворов.
Самой населенной частью был Подол: «В городе Киево-Подоле строения: монастырей мужеских: каменной — 7, деревянных — 2, женской каменной — 7; церквей: каменных — 9, деревянных — 7 7; магистратского строения: каменного — 4, деревянного — 7; обывательских дворов: каменных — 3, деревянных — 1926».
Во всех трех поселениях таким образом насчитывается менее четырех тысяч жилых домов, или дворов, как тогда говорили, из которых аж целых три каменных. Таким образом число киевских обывателей составляло во времена царствования Екатерины II менее 20 с лишним тысяч человек, что явствует и из переписи того времени. Не густо, однако, но для райцентра вполне сойдет. Причем в Старом городе и Печерске в основном проживали служащие и отставные военные и штатские чины, а собственно аборигены селились большей частью на Подоле, где было немало греков и волохов (сербских румын). Впрочем, и там отмечалось большое количество отставных гусар и офицеров. Что характерно, ни о каких древних мегалитических сооружениях Новгородцев в своем подробном описании не упоминает, наоборот, акцентирует современность Печерской крепости: «Киево-Печерская крепость построена по новой фортификации, с прибавлением нескольких наружных укреплений».
О торговом величии тогдашнего Киева можно судить по такой фразе поручика: «Купечества из мещан киевских, кои б имели большие капиталы, нет, кроме трех или четырех, а иные посредственный, лучше ж сказать, малой капитал имеют». Характер торговли носил далеко не трансконтинентальный характер: «По реке Днепр весною и в межень, тож и осенью из великороссийских городов: из Брянска, Трубчевска, а из малороссийских: Новгородка-Северского и из других мест до Киева и до малороссийских городов Переяслава, Городища, Кременчуга и Переволочны с хлебом, с хлебным вином, железом полосным и чугунным, с конопляным маслом, диогтем, с веревками, рогожами, с медом, с ветчинным салом и деревянною посудою ходят барки, или так называемые байдаки, а из Польши в плотах строевой и дровяной лес, и прочие лесные припасы сплавляются… При городе Подоле есть пристань судам».
О товарах, идущих в обратном направлении, Новгородцев сообщает следующее: «В Польшу и в Крым отвозят чер ную мерлушку, легковесную юфту, сало говяжее и по малому числу белых, серых и черных белок, также сибирок и Суриков и несколько воску. Оттуда же привозят шелковые, суконные и бумажные товары, виноградное, волоское и других сортов вино и бакалею, також польскую ступочную и волоскую каменную и крымскую соль, называемую бузув, и прочие тому подобные товары. Из оных же отвозят большую часть в великороссийские близ лежащие города, также в Малороссию, в слободские полки и в Черкаск на Дон. Прочие же кормятся промыслом, продажею разных съестных припасов, а другие ремеслом и черною работою».
В общем, ничего выдающегося о небольшом пограничном городке Киеве, складывающегося из трех обособленных селений, поручик не сообщает