Почему Улюкаев и Греф хотят приватизировать Сбербанк по минимальной цене

В Москве проходит очередной Гайдаровский форум — мероприятие, на котором ведущие экономисты страны, в том числе допущенные к кормилу власти, рассказывают, как нам с вами жить дальше. В 2016 году речи на форуме приобрели ярко выраженный сюрреалистический оттенок: чем быстрее схлопывается экономика, тем длиннее спичи о ней. Основных тем три: где взять денег, на чем сэкономить и кто виноват в сложившейся ситуации.

В Москве проходит очередной Гайдаровский форум — мероприятие, на котором ведущие экономисты страны, в том числе допущенные к кормилу власти, рассказывают, как нам с вами жить дальше. В 2016 году речи на форуме приобрели ярко выраженный сюрреалистический оттенок: чем быстрее схлопывается экономика, тем длиннее спичи о ней. Основных тем три: где взять денег, на чем сэкономить и кто виноват в сложившейся ситуации.

Одним из наиболее конструктивных стало выступление главы Минэкономразвития Алексея Улюкаева. Понимая, что название его ведомства звучит сейчас горькой иронией, ибо все возможности экономического развития благополучно упущены, министр сосредоточился на первом из вопросов: где взять денег?

И ответ, судя по всему, он нашел в бессмертной саге о простоквашинских дауншифтерах с их универсальным рецептом: «Надо продать что-нибудь ненужное».

В поисках покупателя

«Ненужными» оказались государственные банки. «Я считаю, что мы должны вернуться к вопросу приватизации наших крупнейших банков — Сбербанка и ВТБ. Очень качественные активы, которые привлекательны во всем мире», — сказал Алексей Улюкаев. Невидимое ухо рынка отреагировало на заявление небольшим ростом акций обоих госбанков: «Сбер» вообще подрос на 1,5%, что в нынешних условиях выглядит маленьким чудом. Надо думать, подъем был бы еще значительнее, если бы Улюкаев сообщил, кому именно он собирается продать эти «очень качественные активы».

Дело в том, что и Сбербанк, и ВТБ уже полтора года работают под санкциями США, Евросоюза и присоединившихся к ним стран, что автоматически исключает западных инвесторов из числа возможных покупателей. Внутри России тоже не видно граждан и коммерческих структур, способных «потянуть» солидный пакет столь крупных банков. Остается Китай, который в последнее время наловчился сбивать цену в переговорах с Россией, понимая, что других богатых союзников у северного соседа в данный момент нет. К тому же в переговорах по поводу банковского сектора у потенциального покупателя будут очень серьезные аргументы.

В поисках государства

Глава Сбербанка Герман Греф, даже внешне немного напоминающий кота Матроскина, целиком и полностью поддерживает инициативу одного из своих преемников по министерскому креслу. Он давно мечтает стать президентом и председателем правления одного из крупнейших частных банков в мире, каким стал бы «Сбер» после полной приватизации. Греф даже план расписал: на переходный период Банк России должен оставить себе 25% акций (вместо нынешних 50%+1), а потом продать и их. В числе покупателей Греф видит «крупные инвестиционные фонды», которые эффективнее государства могут «контролировать руководство компанией». С последним пунктом сложно не согласиться: кажется, кто угодно может контролировать бизнес эффективнее, чем государство в его нынешнем виде. Вот только об одном Герман Оскарович не подумал. О клиентах, маленьких людишках, пользующихся услугами вверенного ему государственного банка.

Несмотря ни на что, люди верят государству больше, чем частникам, и не Грефу менять наш менталитет. Сбербанк является ведущим банком страны не потому, что Греф такой крутой, а потому, что он уже второе столетие четко ассоциируется у всех с государством — империей, Союзом, федерацией. Как бы эффективно ни управляли бизнесом «крупные инвестиционные фонды», люди просто не понесут им деньги. Они найдут другой банк, который будут воспринимать как государственный, например формируемый сейчас Почта-банк. И стоимость «очень качественного актива» рухнет вместе с объемом привлеченных им средств.

Люди, заработавшие много денег, как правило, не дураки. И топ-менеджеры фонда, способного прикупить Сбербанк, легко просчитают эту комбинацию из трех пальцев. Акции «Сбера» сейчас — неплохая бумага для игры на бирже, но откровенно убыточная для серьезного инвестирования в случае приватизации.

В поисках прокурора

У нас все-таки уникальное руководство. Имея еще недавно возможность продать активы на пике их стоимости и вложить полученные средства в новую индустриализацию, оно довело ситуацию до ручки и готово сливать те же самые активы за бесценок.

Напрашивается не слишком приятная для Улюкаева, Грефа и их единомышленников версия: а нет ли здесь какого-то личного интереса? Ведь по минимальным ценам, с дисконтом продают либо крупным оптовикам, либо «своим людям». Под шумок кризиса купить государственный, то есть народный актив за копейки — вам это ничего не напоминает? Может быть, для полного сходства вообще залоговый аукцион устроить по акциям ВТБ и «Сбера»?

Если помните, в Простоквашино после недолгого совещания решили не продавать что-нибудь ненужное (потому как ненужного в деревне и не было), а пойти искать клад. Таким кладом в современной России, помимо содержимого ее недр, являются в первую очередь доходы и активы того 1% населения, которому по счастливой случайности достался 71% национального благосостояния. Возврат в казну похищенного, выведенного, растраченного — вот главная задача современной экономики, и локомотивом выхода из кризиса должна стать в первую очередь Генпрокуратура. Бессмысленны любые вливания в экономику, когда на пути воровства не натянута колючая проволока под напряжением.

К сожалению, лояльность элит сейчас важнее для высшей власти, чем восстановление законности, невзирая на чины и заслуги. И когда президент Владимир Путин 13 января на заседании кабмина заявил, что в сложившейся трудной ситуации правительство ведет себя «в высшей степени взвешенно, профессионально», сразу вспомнились две поговорки — народная и авторская.

Доброе слово и кошке приятно, а Васька слушает, да ест.