По поводу гибели «Протона»

Владимир Мейлицев. Генерал Поповкин 5-го числа сказал интересную вещь, интригующую: ракета стартовала на 0,4 сек раньше, чем нужно. И далее: телеметрия показала, что давление в камерах сгорания двигателей 1-й ступени было 90 атм вместо положенных 150.

Ребята! Предположим, что тяга пропорциональна давлению в камере – на таких величинах можно принять это приближение. Это значит, что тяга составляла 60% от нужной.

Но ракета НЕ ВЗЛЕТИТ при такой тяге!

Как она могла СТАРТОВАТЬ РАНЬШЕ СРОКА?!

Что имел в виду начальник Роскосмоса?

Стартовая масса ракеты примерно 700 тонн. Тяга двигательной установки 1-й ступени – примерно 950 тонн, есть цифры – чуть больше 1000 тонн. Пусть 1000 тонн; тогда 60% – это 600 тонн!

Ста тонн не хватает до отрыва! Ракета НЕ МОГЛА взлететь при давлении в камере сгорания 90 атм.

С другой стороны: а что такое «раньше, чем положено»? Как это – «положено»? Всякие подготовительные операции, типа выставки гироскопов, перехода на бортовое питание и прочее, заканчиваются задолго до включения двигателей. После команды на перевод двигателей в режим полной тяги – что ещё может быть «положено»? Теперь всё зависит от тяги: когда она сравнивается с весом ракеты, происходит отрыв от стартового стола.

Конечно, теоретически можно представить себе ситуацию, когда двигатели по команде предварительного включения выходят не на предварительную ступень тяги – 40% от номинала – а на главную – 107%. Но, во-первых, такая ситуация, ещё так-сяк представимая при первых пусках изделия с новой системой управления, практически невозможна на отработанной, серийной ракете. Во-вторых, этого попросту не наблюдалось; такой эффект невозможно было бы не заметить.

Так что ж там было-то?

У меня есть версия. Не моя, а принесённая с «Хруничева» и в общих чертах подтверждённая в моём КБ, которое, как я уже писал на этом сайте, почти 20 лет работает субподрядчиком у «Хруничева». Эта версия очень мне нравится – хорошо ложится на мои знания о том, что знаю как следует, и представления о том, что знаю в общих чертах. Я вас, конечно, сейчас приглашу её почитать, но сначала добавлю два соображения.

Первое. Может быть, Поповкин говорил не совсем это, а не особо компетентные журналисты записали так, как поняли. Но, может быть, Поповкин именно так и говорил, поскольку генерал не обязан знать всё, что знают работающие под ним инженеры-техники сотен разных специальностей.

Второе. Я там написал, что система управления отработала безукоризненно – в противовес тем, кто шумел в СМИ про её отказ как причину падения. Написал и объяснил, почему так думаю; собственно, вся та заметка для того и написана, такова её «моральная нагрузка».

Но теперь есть сомнение. Поповкин говорил ещё, что система начала реализовывать циклограмму увода ракеты от старта, а потом перешла на штатную полётную циклограмму.

Вот это фигово. В моём понимании это означает, что логика выбора режимов прописана «с дыркой». Получается – это я предполагаю, – что система выявила недостаток тяги и пошла на увод; но продолжала «щупать» тягу и, когда последняя достигла номинала, включила штатную лётную циклограмму!

Если это так, то это ошибка. Приняв решение на специальный режим, кардинально отличающийся от штатного, нельзя потом пытаться возвратиться к штатному. То есть, наверное, можно в малое число первых секунд, но потом уже точно нельзя. Система управления либо должна выбирать аварийный режим раз и навсегда, либо пытаться возвратиться в штат лишь с после проверки ряда параметров полёта – допускают ли они ещё возврат к штату.

Если корпус уже параллелен земле, то боржоми пить поздно…

Кстати говоря, в моей версии всё наоборот: сначала полётная циклограмма, потом аварийная. Как, собственно, и должно быть!

В общем, теперь надо ждать подробных разборов. А пока – зайдите ко мне, почитайте. Я там написал, что такое контакт подъёма, как физически выглядело малость мистическое поповкинское «раньше чем положено»…