Ещё немного невинного «блогера» Протасевича

«По происхождению я белорус, украинец и поляк. На Майдане был около месяца. Во время столкновений получил черепно-мозговую травму и уехал домой в Минск. Это был мой первый визит в Украину. От советской власти пострадало много моих родственников. Возможно, поэтому судьба украинцев мне небезразлична: я считаю, что у белорусского и украинского народа общий враг — Кремль.
Последние годы меня преследовали белорусские власти: я долго был в оппозиции, но потом в ней разочаровался. Я националист, считаю себя умеренно-правым. Когда началась война на востоке Украины, я не мог остаться в стороне. Пытался вступить в батальон „Донбасс“, но не получилось: не дозвонился по указанным в социальной сети телефонам. Потом узнал, что белорусский отряд „Пагоня“ набирает добровольцев для участия в боевых действиях в АТО. Написал им.
Спустя какое-то время меня пригласили на собеседование. У меня не было военного образования и опыта участия в боевых действиях. Я журналист. „Пагоня“ — не самостоятельная боевая единица. Это скорее народная организация, объединение воюющих белорусов. После того как добровольцы проходят отбор, их отправляют в украинские добровольческие батальоны. Отбор заключается в анкетировании и собеседованиях, психологических тестах. Вопросы составлены так, что человек рано или поздно „проколется“ на какой-то мелочи, если врёт. Потом добровольцы проходят общевойсковые тренировки, но без оружия.
У меня была возможность попасть в „Азов“, „Айдар“ или „Донбасс“. Я был в самом первом наборе, поэтому оказался в „Азове“. В Украину приехал в июле. В батальоне мы проходили тактическую и медицинскую подготовку. Потом был курс молодого бойца и отправка в АТО. Сейчас новобранцы тренируются по последним методикам — проходят курс „Азов-Спартан“. В его основе курс подготовки морских котиков в США. Это серьёзное испытание. Люди, у которых проблемы с психологической выносливостью, на этом этапе отсеиваются. На войне каждая минута непредсказуема. Можно пить кофе в окопе, а через секунду умереть.
Это огромное испытание: за один день я потерял двух очень близких друзей. Во время первых ротаций было тяжело видеть, что люди отдыхают, живут своей жизнью. Как так? Мы приехали защищать вашу страну, а вы бухаете по клубам, жалуетесь, что всё плохо, и ничего не делаете. Теперь, после долгого пребывания на фронте, понимаю, что война не для всех. Я воюю для того, чтобы эта мирная жизнь такой и оставалась.
Ребята, которые не прошли войну, в чём-то счастливее меня: они не знают многого. Но в чём-то у меня есть перед ними преимущество: я понимаю реальную цену жизни, цену дружбы гораздо больше, чем они.
Они не переживали настолько сильные эмоции: леденящий страх, ярость. Я участвовал во всех операциях „Азова“, был ранен. Ни разу не пожалел, что ввязался во всё это. Я не чувствую себя инородным телом внутри организации: я такой же боец, как и все.
Я встречал людей, которых привлекает война. Случалось разговаривать с иностранцами, которые участвовали во многих войнах и уже не представляют своей жизни иначе. Но таких немного.
За Украину воюют около ста белорусов. Со стороны сепаратистов тоже есть мои соотечественники, правда, я их таковыми не считаю: это враги.
Я знаю, что в Широкино на стороне сепаратистов воюют два белорусских милиционера.
Я доброволец и не получаю деньги за службу. Нас обувают, одевают, всем обеспечивают.
По возвращении домой ничего хорошего меня не ждёт. Уголовный кодекс Республики Беларусь гласит, что наказанию подлежат лица, которые участвуют в вооружённом конфликте на территории иностранного государства, при этом не состоят в государственных воинских формированиях. Статья 133-я.
Я нахожусь в регулярном воинском формировании и не подпадаю под эту статью. Другое дело, что белорусскому КГБ ничего не нужно доказывать. Всегда можно сказать, что при задержании ты ударил сотрудника милиции по лицу, повредил ему зубную эмаль и теперь получишь семь лет строгого режима.
К моим близким пока никто из спецслужб не приходил, возможно, потому, что я нигде не свечусь.
Мои взгляды и взгляды моих родителей часто не совпадали, я к этому привык.
Мать восприняла в штыки моё решение идти воевать. Она белоруска, но выросла в России, поэтому Русский мир ей близок. Мы сошлись на том, что это моё решение.
Получение украинского гражданства — очень сложный вопрос. Несмотря на свои обещания, власти ничего не делают для того, чтобы помочь людям, которые воюют за их страну. Для того чтобы ускорить процесс, нужно активно светиться в соцсетях, выступать, критиковать, лезть на рожон. Если тебя заметят, повысятся шансы получить хотя бы вид на жительство. Мне нужно получить украинское гражданство, чтобы легализовать своё пребывание здесь и иметь возможность безопасно ездить домой, в Беларусь».
Примечательно вот что: осенью 2020 года в интервью российскому блогеру Юрию Дудю Протасевич уже заявляет, что «всё это время выполнял только журналистскую работу», а на уточняющий вопрос, участвовал ли он в боевых действиях, твёрдо отвечает, что нет.