Мифы, прозрения и Facebook

Если бы в 1945-ом существовал Интернет и социальные сети, прозрения и осознания своей огромной вины у немецкого народа могло и не наступить. Говорю об этом в предположительном ключе, хотя совершенно уверена - именно так оно и было бы на самом деле.

После войны американцы, говорят, заставляли немцев в принудительном порядке смотреть документальные фильмы о зверствах фашистов. Почтенные мамаши семейств, старики, дети, юные девы, младые жены теряли сознание прямо в кинозалах, испытывая глубокое потрясение и страшный стыд - они и предположить не могли, на что оказались способны их отцы, сыновья и мужья, законопослушные бюргеры, воспитанные в христианском вероучении, прилежные работники и честные налогоплательщики.

В хрониках послевоенной Германии много рассказано о том, что испытанное прозрение зачастую было такой силы и глубины, что люди кончали жизнь самоубийством, не в силах смириться с открывшейся правдой о самих себе. Многие наверняка читали и жизнеописание ближайших родственников, потомков руководителей третьего Рейха, добровольно наложивших на себя разного рода наказания, отказавшихся вступать в брак и рожать детей, дабы не продолжать свой проклятый род - во искупление страшной вины отцов и дедов перед человечеством. На эту тему написаны тома исследований и романов, желающие могут, что называется, погуглить.

Переживание вины продолжалось десятилетиями, и некому было помочь немцам вытеснить и рационализировать стыд и горечь. То есть, было кому, конечно, но не тотально, не массово. Массовым же трендом долгое время как раз было то самое подношение платка Фриде – снова и снова.

Сегодня тема прозрения чрезвычайно актуальна на Украине, и многие романтически настроенные оптимисты радостно републикуют в социальных сетях откровения, обнаруженные в Фейсбуке и призванные подтвердить ту идею, что, якобы, среди майданщиков и певцов гражданской войны начался процесс осознания их огромной вины.



Скажем, некто Н. пишет, что, мол, не за то стоял майдан, что, дескать, наши парни гибнут, пока Кондитер и присные умножают свои сокровища, что-де власть снова оказалась лживой, подлой и даже еще более отмороженной, чем прежняя. А некто М. сообщает граду и миру, что ни за что не отдаст своих сыновей, которым пришли повестки, на эту проклятую войну, которую сама М. с последовательной людоедской пассионарностью прославляла целый год, и вот – полицейский разворот на месте.

Эти пафосные статусы охотно перепощивают фейсбучники, тщась разыскать в них признаки покаяния и следы горького стыда. И находят, и радуются, и видят духоподъемные симптомы начавшегося морального выздоровления тех, кто целый год кликал войну, призывал жечь напалмом, вешать и свежевать, а теперь вот опомнился и понял, что власть плохая, реформ нет, кровь не водица и прочее блаблабла.

На самом деле, все обстоит ровно наоборот. Ударными темпами идет бетонирование мифа с одновременной его коррекцией, и коррекция эта вовсе не связана с милосердием, смягчением нравов и внезапными позывами к братству и замирению. Даже власть вполне кровавого Порошенко теперь объявляется слишком вялой, рыхлой и недостаточно радикальной, а с тех пор, как некоторые ее представители вроде военного прокурора Матиоса или губернатора Луганщины Москаля предприняли попытки показать, что реально представляют собой добровольческие батальоны, накал ненависти и кровожадности только усилился.

При чем здесь социальные сети – спросите вы? А при том, что это великолепный, совершенный, ювелирно заточенный инструмент выстраивания системы психологической защиты, о которую разбиваются любые свидетельства об изнасилованиях, мародерстве, грабежах, убийствах, какими бы неоспоримыми они ни были. Когда немцам показывали документальные кадры истязаний, садизма и массовых убийств, они плакали. Когда украинцам (представителям украинской политической нации, речь не об этнических особенностях) показывают то же самое, они втыкают в смартфоны, хихикают, корчат рожи, травят байки, рассматривают ногти, как если бы их души и мозги были надежно покрыты тефлоном.

Уже в момент опубликования всех этих душераздирающих фактов – убийство выстрелом в голову двоих женщин, одной из которых было 77 лет, по обвинению в сепаратизме; расстрел молодой пары; найденные трупы людей, которые были закопаны заживо; зверские изнасилования женщин и мужчин – начинает активно работать система психологической защиты, опробованная и ежедневно шлифуемая в социальных сетях. Вытеснение и рационализация. Истерическая слепота, тоннельное мышление, выстебывание, глумление, комикование, патетическая риторика – все идет в дело.

Диванные пиарщики и нежные патриотические девы подробно объясняют садистам и убийцам, что стесняться нечего, что патриотам все можно, и что затолкать в анус бутылку – вполне респектабельная затея, если речь идет об анусе сепаратиста, ведь где еще и сбросить нечеловеческое напряжение одвичного лыцаря, как не примерно наказав сепаратистов, которые, в принципе, и вовсе не люди. И что нечего поднимать бурю в стакане воды, нечего изображать из себя брезгливцев в белых перчатках, и что ребята защищают нас всех от терроризма, и что если они даже иногда психанут, то не нам их судить.

На этом фоне – какие слезы? Какие раскаяния? Кто виноват? Чего стесняться? Ну, отмечена пара суицидов, так говорят, что это сами одвични лыцари издевались над другими такими же лыцарями, но пожиже духом. Просто сепаратистов под рукой не было, а напряжение было.

Социальные сети создают необходимый фон тотальной моральной приемлемости, разогревая публику патетическими текстами о великой миссии украинского патриота, искупающей те небольшие неудобства, о которых внезапно заговорили представители власти. Заговорили не просто так - спинным мозгом почуяли вполне неиллюзорную опасность, которая явственно исходит от нарванных радикалов уже в их собственный адрес.

В реале все выглядит еще круче. Во вторник подозреваемый в убийстве журналиста Олеся Бузины Денис Полищук вышел из изолятора временного содержания. Как написал в ФБ журналист Александр Рудоманов.

Денис Полищук вышел из ИВС под залог в 5 миллионов гривен, который внесли пожелавшие остаться анонимными лица, как уточнил адвокат подозреваемого, сугубые патриоты.

Герой не просто вышел из ИВС, его вынесли на руках соратники-патриоты под аплодисменты и приветственные крики окружающих, встречавших его с цветами. Вынесли и качали. Как победителя, как героя. Человека, обвиняемого в убийстве.

Впрочем, никакие обвинения, доказательства, факты никакой силы для истерически-патриотической и нацистской публики не имеют. Ибо сразу же на сотнях аккаунтов было объявлено, что ребята - герои, а герои вне подозрений. Некоторые писали и вовсе без затей – если и убили, то поделом, поэтому руки прочь, не отдадим на судилище и отобьем. Если нужно – с оружием, ибо побратим.

Между тем, бюджет выделяет миллионы гривен на строительство мегаломанического мемориала Небесной сотни, но не может найти денег на протезирование калек, вернувшихся с гражданской войны. Никакого прагматического значения калеки не имеют: все, что у них было – молодость, здоровье, перспективы – они отдали братоубийственной бойне. Будущее даже относительно целых и здоровых тоже совершенно мутное – работы нет, а главное – кто же теперь захочет работать?

Мемориалы же – неотъемлемая часть строительства мифа, который чем дальше, тем больше становится покрытой тефлоном закапсулированной сферой, от которой отскакивают любые сомнения и вопросы. Кроме того, власть прекрасно понимает, что от нее требуется – за протезы калекам с нее не спросят, а за недостаточное рвение в деле увековечивания спросят, и еще как.

Из этой же серии - учебные программы в школах, спектакли и фестивали, конкурсы детского рисунка и авторского кино. Повязать нужно непременно всех и с самого детства. Наконец, важнейшая часть мифотворчества – романтическая бардовская песня, в которой каратели и садисты непременно предстанут теми самыми одвичными лыцарями, образ которых с самого начала гражданской войны успешно продавался широкой публике чревовещателями Порошенко. И кто потом вспомнит, что герои тоннами вывозили добро из ограбленных домов, насиловали и убивали гражданское население с непредставимым запредельным садизмом?

Так где здесь место прозрениям и покаяниям? Нет здесь такого места. Бойкие перья диванных вешальщиков и свежевальщиков уже выдали в социальных сетях все индульгенции совершенно реальным свежевальщикам и вешателям. Весело, задиристо, оперативно, не без стилистических красот. Неприятное вытеснено, неудобное рационализировано.

Можно сколько угодно показывать страшное документальное кино украинской публике. Результат будет в лучшем случае нулевой, в худшем – лишь приведет к дальнейшему окостенению мифа.

Елена Привен