Как и на чем закончится европейская цивилизация

Долгие века считалось, что христианская цивилизация, несмотря на определенные внутренние противоречия, целостна, а Россия, как часть христианского мира, — неотъемлемая часть Европы не только географически, но и культурно. Даже русские славянофилы, и те не отделяли Русь от Европы, и видели различия между восточной и западной её частями в основном в том, что если первая опирается на православную церковь, то вторая — на римско-католическую.

Так было. Но в минувшем году (по историческим меркам — в один миг) эта очевидная субординация была нарушена. Нарушена фундаментально — так, как этого не случилось даже в годы Второй Мировой войны, в ходе которой СССР продолжал оставаться частью Европы — той её частью, которая сплотилась в антигитлеровскую коалицию.

Так что же произошло в минувшем году? Какая капля или какая искра стали решающими, запустив процесс окончательного развода двух равновеликих частей Европы — Западной и Восточной? Чтобы ответить на эти вопросы, нужно понять, какие базовые цивилизационные процессы происходили на европейском континенте в последние тысячу лет.

С нашей точки зрения, основными трендами европейского развития — в цивилизационном масштабе — были, во-первых, постепенное, но неуклонное расхождение и отдаление восточной и западной христианских церквей, а во-вторых, формирование принципиального разного отношения двух европ к содержанию понятия "прогресс".

Римско-католическая церковь неуклонно двигалась в сторону потворства разного рода ересям и выделения из своего тела одной ереси (протестантизм) за другой (англиканство, лютеранство, кальвинизм и т.п.) вплоть до трансформации Ватикана в декоративный институт, озабоченный ритуалами, а не смыслами. В то время как православная церковь переборола свои ереси и воинствующий атеизм большевизма, и сегодня вновь поднимается и восстанавливает былой авторитет в новом поликонфессиональном содружестве.

Что же касается отношения к прогрессу, то в Западной Европе он видится био- и технократически: даже социальный прогресс понимается здесь не как cовершенствование общественных отношений, но как трансперсональное развитие индивидов — их отказ от традиций, устоявшихся норм и цивилизационных оснований в пользу разного рода телесных радостей. В результате западноевропейцы "допрогрессировались" в основном до трансгуманизма, гендерного маразма и социального расизма, которые на деле не освобождают человека, но, напротив, низводят его до животного и сверхзависимого (от рынка и его охранителей) состояния и порождают новые и все более масштабные проблемы. В свою очередь, Россия неоднократно и вынужденно приступала к реализации модели "догоняющего развития", что, впрочем, не приблизило её к Западу, но еще больше отдалило Русский мир от той субъектности, которую принято называть Европой, хотя она — лишь часть европейского континента.

Но главные события как в западной, так и в восточной частях этого континента произошли в XX веке. Тогда Западная Европа дошла до антропологического предела: сначала до гитлеровского фашизма, а после провала нацистского проекта — до мутации в нечто несовместимое с тысячелетним опытом цивилизационного развития, до трансформации в пространство не многообразия, но хаоса идей, идеологий, ценностей и пониманий. Она самоорганизовалась в субстанцию скрытой войны всех против всех: наций и социальных групп, меньшинств и большинств, конфессий и полов, ролей и статусов, но главное — все возрастающих амбиций. Она не нашла ничего лучшего, кроме как скрепить распадающееся на атомы все более "свободных радикалов" пространство не солидарными отношениями (к чему стремились испорченные властью в 80-е годы прошлого века евросоциалисты, и разгромленные в 90-е годы еврокоммунисты), но административной надстройкой евроструктур, управляемых теневым правительством "нового мирового порядка".

К концу XX века под прогрессом в Западной Европе стали понимать безудержное стремление к отречению от всего проверенного временем, ясного и очевидного: естественный плюрализм совокупности малых наций и фальшивую политкорректность здесь стали выдавать за демократию, мультикультурализм — за межнациональный мир, а равнодушие — за толерантность.

Идеалы социального равенства были подменены практикой смешения полов, идея солидарности — благотворительными подачками, а честность и прямота — формальной транспарентностью. Западноевропейские "правые" отказались от защиты традиционных ценностей в пользу прямой поддержки неофашистов, усташей и бандеровцев. А "левые", забыв про интересы работников наемного труда, предложили лоббистские услуги мигрантам (исламистам, в том числе) и сексуальным меньшинствам.

В 2014 году открылось, что реакция на гитлеровский нацизм и его крах не стали пределом в самовыворачивании наизнанку европейской цивилизации. Стало очевидным, что Западная Европа утратила суверенитет, обменяв высокие потребительские стандарты на размещение в странах Западной Европы баз НАТО и тюрем ЦРУ. Она стала пространством американизированной, то есть утилитарной, массовой и все более маргинальной псевдокультуры, где при произнесении имен "Микеланджело" и "Леонардо" большинство граждан вспоминают не гениев Ренессанса, а персонажей известного мультика "Черепашки-ниндзя". И даже ценностная основа Западной Европы — римско-католическая церковь фактически помешалась на самоотрицании. Передав себя в руки аргентинского иезуита Папы Франциска I, Ватикан первым делом передал свой банк (а вместе с ним — и судьбу римско-католической веры) лондонским банкирам.

Не менее масштабные процессы произошли в XX веке и в Восточной Европе. В стремлении догнать — экономически и технологически — Европу Западную, российские элиты раз за разом попадали в ловушки собственной глупости: в 1914-ом — в ловушку панславянских иллюзий, в 1917-ом — в силки коммунистической утопии, в 1985-ом — в капкан либеральной мечты. В результате Российская империя, а затем и СССР "освободились" от некоторых своих окраин, а затем уже новая Россия смирилась с геноцидом в отношении русских в ряде российских республик и окончательно потеряла Украину и вместе с ней — Киевскую Русь.

Но что утратила или, напротив, приобрела Европа как таковая в результате разного рода пертурбаций, произошедших в минувшем веке в западной и восточной её частях? Сухим остатком этих процессов нам видится так называемый антропологический переворот, о котором мы подробнее поговорим в следующей статье. Сейчас замечу, что разворот советского народа к своим цивилизационным корням и духовным ценностям в 80-е годы прошлого века и скачок Запада в техноглобализм как бы наложились друг на друга, и предопределили тем самым планетарный антропологический переворот: до сих пор не осознаваемую западными и российскими элитами смену ведущих и ведомых (в ценностном смысле) мировых субъектностей. Западная Европа превратилась в свою собственную противоположность, разменяв философию и этику гуманизма на соблазн видеть себя в составе "золотого миллиарда", неважно в каком качестве. В свою очередь, окончательно преданная Западной Европой Россия вновь оказалась у роковой черты.

Что произойдет в России в ближайшие годы — крах в результате столкновения с превосходящим её на порядок в людских и иных ресурсах Западом или взлет в результате очередного подвига, — покажет время. Мы знаем, что взлет России вполне возможен. Хотя кое-кто полагает, что она будет съедена — расчленена, поглощена и переварена Азией. Так же, как и Западная Европа — Америкой. Именно так завершится разделение мира на две субглобальные антропосистемы (если не считать неприсоединившуюся к ним "периферию"), как это было предсказано Джорджем Оруэллом в его знаменитом романе "1984".

Впрочем, перспективы России — разговор особый, поскольку у неё еще имеются шансы сохранить себя в качестве суверена и субъекта мировой политики. А вот у Западной Европы, похоже, шансов на выживание нет. Главная проблема последней состоит в том, что западноевропейцы еще в начале прошлого века сами соорудили для себя виселицу, после чего сами намылили веревку, сунули голову в петлю и сами же (летом минувшего года) спрыгнули с табуретки. Ровно тогда, когда посчитали необходимым врать самим себе о сбитом над Новороссией малазийском Боинге и убедили самих себя применить "в ответ на сбитый Путиным Боинг" санкции по отношению к России.

Впрочем, в "исторический миг" 2014 года на совести Западной Европы оказался не только сбитый Боинг, но и снайперы на Майдане, и бойня в Одессе, и тысячи расстрелянных женщин, стариков и детей в Новороссии, и молчание по поводу известного пассажа Яценюка о советской агрессии в отношении Германии, и много чего еще лживого и извращенного.

И вот теперь мы наблюдаем конвульсии болтающегося в петле евротела. Мы видим истерики посаженных на цепь Вашингтонского цензора евроСМИ и нарастающие митинги одураченных "пролов" (см. роман Оруэлла) за все хорошее (то есть западное) и против всего плохого (тех, кто смеет возражать "сверхчеловекам"). Мы видим пустопорожние дебаты в ПАСЕ, изгнание из Европы благодетеля-Газпрома, отлучение собственных производителей от российских потребителей и прочие "идиотизмы" и понимаем, что все это — предсмертные судороги теряющего сознание самоубийцы.

В самом деле: западно-европейцев уже убивают, а они норовят сплотиться вокруг крышевателей терактов, и единственным ответом радикальным исламистам становится карикатурное тиражирование — в коммерческих целях — злосчастных карикатур. Личные телефоны западноевропейских политиков (членов "внешней партии" в терминологии автора романа "1984") уже поставлены на прослушивание американской АНБ, а они объявляют врагом тех, кто искренне стремится к партнерству. Западноевропейские женщины уже перестают рожать, но единственное, что могут сделать евробюрократы для решения в своих странах демографической проблемы, — это отбирать детей у российских мам.

Кое-кто, вроде Милоша Земана, Гельмута Коля, Виктора Орбана, Маттео Сальвини или Сары Вагенкнехт пытается образумить соотечественников, но большинство западноевропейцев, увы, присягнули убийцам, залившим кровью Югославию, Ирак, Сомали, Ливию, Сирию и Новороссию, и продолжают пребывать в ощущении, что во рту у них сахарная вата, а не кое-что принципиальное иное.

Западная Свобода превратилась в фетиш, а потому — в свою противоположность, в рабскую зависимость от клише, по факту сводящихся к свободе ненавидеть и убивать всех, кого хочется, при этом называя свои преступления борьбой за демократию. Сопротивление такой свободе со стороны "недочеловеков" они называют сталинизмом, шовинизмом и прочими словами, смысл которых большинству западноевропейцев уже, похоже, непонятен.

Европа все больше превращается в территорию маргинального отребья, живущих на пособия мигрантов и безработных, а также наглеющих попрошаек из стран Восточной Европы, осчастливленных обещаниями, что их вот-вот накормят объедками с общеевропейского стола. Это ли не суицид Европы Аристотеля и Руссо, Гегеля и Гюгно, Рембранда и Сервантеса?!

Похоже, что у Евросоюза сил осталось лишь на последний предсмертный хрип продолжительностью 15-20 лет. После чего в пространстве от Лиссабона до Бреста и Тирасполя будет находиться уже не европейская Европа, но американская колония, населенная моральными уродами, устраивающими демонстрации в поддержку свободы выбора способов самоуничтожения, а также адептами тоталитарных сект, социальными паразитами и политическими неудачниками, загоняющими себя — в качестве капо — в новый Освенцим… Если, конечно, этих неудачников вновь не спасет Россия.

Владимир Лепехин, директор Института ЕврАзЭС, член Зиновьевского клуба МИА "Россия сегодня"