О безжалостный новый старый мир: Нас ожидает постчеловечество?

Глобализация умирает, что при­знаёт даже яркое её порождение – Эммануэль Макрон. Изначально глобализация была объективным и в целом позитивным для мира процессом. Но в последние годы она превратилась в идеологию подчинения обществ и культур умозрительным правилам, про­диктованным анонимным, а оттого и безответственным «цивилизо­ванным миром». Глобализация в последние годы стала тормозом для реализации потенциала стран и народов.

Но что приходит на смену глобали­зации? Что будет с человеком в пост­глобальном мире? Не станет ли он ещё и постчеловеческим? Действительно, многое в этом новом мире насторажи­вает.

Главный потребитель квалифициро­ванных кадров – банковская отрасль – стремительно наполняется автоматизи­рованными системами, а значит, стано­вятся ненужными сотни тысяч клерков по всему миру. Теперь эти системы под­бираются к бесчисленным банковским аналитикам и инвестиционным кон­сультантам, ещё недавно заполнявшим улицы мегаполисов одинаковыми сини­ми костюмами.

Логистика и торговля избавляются от низкоквалифициро­ванного персонала, его тоже начинает заменять искусственный интеллект. В экономике остаётся всё меньше места для человека, во всяком случае, для человека «обычного», обывателя, если не вкладывать в это понятие негативно­го содержания. Люди стали некритичны для дальнейшего развития экономики. Одинаково лишними на «празднике жизни» постглобализации оказывают­ся совершенно разные страты общества. Что же будет, когда появятся комплекс­ные и самообучающиеся системы на базе искусственного интеллекта?

Парадокс: в постглобальном мире найдётся место и для неквалифици­рованного потребителя (человека, довольствующегося «минимальным гарантированным доходом»), и для «человека-творца» – его прямой про­тивоположности. Первую категорию несложно приучить довольствоваться «малым», впрочем, вполне пристой­ным уровнем. Вторая категория дол­жна будет придумывать всё более «про­двинутые», если хотите – авангардные идеи, чтобы конкурировать с искус­ственным интеллектом, создавать без­опасные модели его развития.

Похоже, история сама дала ответ рос­сийским либералам, грезившим о потре­бителе «квалифицированном». Вот он в новом мире – вымирающая нату­ра. В новых условиях просто не хватит ресурсов, чтобы обеспечить «квалифи­цированное» потребление, становящееся всё более «кредитным». А скоро просто не останется рабочих мест, чтобы давать возможность «квалифицированным потребителям» эти кредиты оплачивать. Не потому ли в большинстве «социаль­ных демократий» последние десятиле­тия развивается жесточайший кризис пресловутого «среднего класса», кото­рый постепенно превращается в «прека­риат» – людей с высокими потребностя­ми, но без постоянной занятости.

Однако неумолимое нарастание в обществе несправедливости и непре­одолимых социальных противоречий открывает дорогу «новым-старым» явле­ниям. Социальному эскапизму, когда человек, прячась от реальных проблем, замыкается в ракушке «минимально­го гарантированного дохода», уходит с головой в социальные сети, которые дарят иллюзию социализации.

Эска­пизм, конечно, безопасен, но подой­дёт как стиль жизни далеко не всем. Ещё возникает риск «нового луддиз­ма». В эпоху английской промышлен­ной революции протестующие-лудди­ты уничтожали машины, станки, из-за внедрения которых люди теряли работу. Признаки явления XIX века мы наблю­даем сегодня, например, в Гонконге да и в ходе протестов «жёлтых жилетов» во Франции.

Наивно полагать, что эти глобальные процессы не затронут Россию. Перед нами встают ровно те же вопросы, усугуб­лённые нашей бедностью и накопивши­мися изъянами в системе образования.

В чём же может состоять ответ России на вызовы постглобального и постчело­веческого, по сути, мира? Предаваться любимому занятию русской интелли­генции – ждать, что придумают «баре из Парижа», – бессмысленно. Париж­ские «баре» напуганы и растеряны. Они ждут, что США одумаются и всё будет как при «дедушке» и «бабушке» Клин­тонах. В «парижах» не осознают безжа­лостности нового мира и его технологи­ческого детерминизма.

Искать «русский путь» в архаике? Но тогда мы потеряем возможность опреде­лять суть и вектор глобальных процес­сов. Россия станет просто приполярной ресурсной территорией. Тогда в чём?

Ключевой вопрос, стоящий перед человечеством, – найти для себя место в экономической и политической систе­ме, где будет всё больше элементов искусственного интеллекта. Дегради­рующие общественные институты всё меньше будут напоминать «граждан­ское общество». Всё больше – гибриды социальной сети, где единицей соуча­стия станет «лайк» – имитация сопри­частности. А ещё – сектантское мышле­ние с безграничной верой авторитетам, часто – самоназначенным.

Россия (впервые за шестьдесят, если не больше, лет) получила уникальный шанс предложить миру свою картину будущего. Мы, в отличие от стран Запа­да, не так далеко ушли по пути «кре­дитной демократии», а значит, способ­ны увидеть в качестве цели «развитие человека», а не «развитие потребитель­ских возможностей человека». Мы как общество ещё способны здраво оценить, какова роль человека в мире компью­терных технологий и автоматизирован­ных алгоритмов.

Иными словами, у России есть шанс ответить на вопрос: «Зачем мы?»

Евстафьев Дмитрий