Обсуждаемое
Опрос
Популярное
«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Рейтинг
Видео
Смогла 29-03-2024 Смогла

Забвению вопреки

Забвению вопреки

Фото: Pavel_D / shutterstock.com

Вечер 13 июля 1941 года. Украина. Район городка Попельня, поле возле села Голубятин.

Хотя, нет – эта история началась в далеком… 2018 году.

Кто-то принес экспериментальный образец машины времени на расширенное заседание СНБО Украины. Ну, а Кличко решил заглянуть в завтрашний день…

Удар был сильным. В глазах потемнело, в ушах засвистело. Петр Алексеевич стремительно валился в бездну. Где-то кричал Турчинов, выл Парубий, повизгивал Вятрович, как контуженый филин ухал Гройсман, что-то кричал про каких-то «агентов» Тягнибок…

— О! О цэ дило! Поповнэння прыбуло! – радостно проговорил незнакомый человек в поношенной гимнастерке и серой щетиной на таком же сером лице, глядя на вываливающихся из временного портала здоровых, упитанных мужиков в костюмах.

– Добрэ! Так, хлопцы, вы пока стройтесь, а я швыденько командыра поклычу. Он тут – недалечко, в окопчыку прыкорнув… – Хто тут у вас за старшого? … — Товарышу командыр!

-Я-я-я-… — Виталя, мать твою, ты что нажал? — задыхаясь, только и смог выговорить Петр Алексеевич, с тоской глядя, как временной портал с тихим шипением закрылся за вывалившимся с дикими глазами Гройсманом.

— Здравия желаю, товарищи! Вы нам на смену? – стараясь казаться бодрым, произнес еще один — атлетического сложения, но измученный до землистой серости на лице человек — с капитанскими петлицами на солдатской гимнастерке.

— Вы кто? – все еще дико вращая глазами, произнес Гройсман.

— Я-то? Я – начальник 1-й комендатуры 94-го погранотряда НКВД капитан Середа! Можно просто – Иван, стало быть, Михайлович, — добавил командир.

— Ы-ы-ы… – сумел выдавить из себя Тягнибок и стал бочком, бочком отходить.

— Не рекомендую, товарищ Тягнибок! — спокойно, но твердо произнес капитан, красноречивым жестом поправляя кобуру с наганом. – Вы, вон — у Петренко лучше «Дегтяря» примите. К нему патронов, правда, всего два диска. Но вам, на последний, как говорится — решительный бой хватит…

— Ка-к-к-ой бой? – спросил Петр Алексеевич, краем глаза увидев, как Яценюк сбледнул лицом и стал медленно и с грациозной нежностью оседать на землю.

— А все просто, — по-прежнему тихо и очень спокойно произнес капитан Середа, поглядывая на бойцов, с интересом обступавших прибывшее «пополнение».

– Вы здесь. Немцы там, — указал он на близкий лесок. — Вчера наш погранотряд немцы сильно потрепали. А мы и так – с непрерывными боями, от самой границы. Был приказ отойти на новый рубеж. Немец на Киев рвется – к Днепру. А вы будете прикрывать отход товарищей. Без приказа не отходить. Стоять насмерть… Вот так!

— Как прикрывать!? Как насмерть!?– пролепетал Вятрович, стараясь поддержать вдруг ослабевшего Гройсмана, который все еще держал мелованный листок бумаги с цифрами «покращень».

— Ну, товарищ Вятрович! Товарищ Гройсман! Вы же украинцы?

— А-а-а-а …, — только и смог выдохнуть Гройсман.

— Вот! За вами Киев! Столица, значит, Украинской ССР! Это же ваша земля! Ни шагу назад… Ну, вы это все знаете! … А бумажку вы старшине отдайте, товарищ Гройсман! У него — у стервеца, где-то еще махорка была припрятана.

— Вы, главное, — стараясь не смотреть на всхлипывающего Кличко, капитан как-то хитро улыбнулся и по-заговорщицки доверительно подмигнул Тягнибоку, — До проспекта Шухевича не отступайте… Вы тут — на поле устраивайтесь… по-простому… без «покращень».

— А, а, а…. а вы? – сдавленно произнес Парубий, на которого кто-то уже навесил вещмешок с гранатами.

— А что — мы? – как-то грустно произнес Середа. — Нас же не было. Да, товарищ Вятрович? Мы же – выдумка советской пропаганды. Мы же… это… Нас на войну палками гнали!

— Так что, вы уж сами! — любовно глядя, как на Турчинова прилажывают станину от «Максима», произнес капитан. – А мы — в тыл. Отдохнем, пополнимся. А там, глядишь, может и отпуск дадут. Семью найду. Я ведь сам из Сумской области. Тоже, как и вы – украинец. Из слободы Великая Писаревка. Слыхали?

— П-п-п-п-ослушайте, Ив-в-в-в-ан Мих… Михайлович… это какая-то ошибка! – жалостливо произнес Петр Алексеевич из-под наехавшей на глаза, надетой кем-то трофейной, немецкой каски. – Мы, мы… п-п-п-п-правительство …

— Да не переживайте вы так, Петр Алексеевич! Тут место хорошее – пригорочек, сухо. В самый раз для братской могилы!

— У-у-у-у…. У меня в-в-в-в-стреча с канцлером г-г-г-г-Германии…

— Все, разговор окончен! – утеряв былую мягкость, стальным голосом произнес Середа.

— Равняя-я-я-йсь! Сми-и-и-и-рно! Слушай боевой приказ!

В Администрации президента царила паника. Изобретатель машины времени, выдернутый из постели охраной – вместе с любовницей и, зачем-то – котом, лихорадочно копался в недрах своего детища. Машина плевалась электрическими разрядами, в конференц-зале пахло озоном.

Присутствовавшие то и дело могли видеть: дрожащее марево свежих скифских курганов, идущий в поход отряд запорожцев и какого-то субъекта в звериных шкурах. Косматый субъект, завидев начальника охраны, зычно гикнул и засветил тому дубиной промеж глаз.

По залу пронесся конный отряд смуглых, дико визжащих людей в тюрбанах и с кривыми саблями. Сразу после этого из меблировки пропала вся позолота.

Затем сплетение проводов, светодиодов и хитрых механизмов тревожно загудело, фыркнуло очередной порцией озона, небольшая молния бодряще стеганула распластавшегося на полу без чувств начальника охраны и… на полу образовался Петр Алексеевич – враскорячку, в немецкой каске над вытаращенными глазами и с четким отпечатком солдатского сапога на том месте, где спина заканчивает свое благородное название…

Ярко белеющая на фоне стенки окопа бумага нехотя тлела. Но тускло-малиновый в предрассветном сумраке огонек нехитрой самокрутки упорно съедал непонятные, чужие цифры. Махорка давала едкую, но желанную — приносящую мимолетное успокоение горечь.

Политрук Колесниченко, примостившись на дне окопа, уронив натруженные за ночь руки, с тяжелой отрешенностью смотрел сквозь капитана — во что-то, ведомое только ему одному.

— А ты не думай, политрук! За этих — за «п-п-п-п-равительство», — брезгливо подражая недавнему гостю, твердо сказал Середа, с наслаждением выпуская струйку махорочного дыма. – Мы не за них здесь умирать будем!

В пока еще густой синеве неба первый жаворонок начал несмело развешивать хрупкое ожерелье своей трели. Внезапно замолк – словно предчувствуя то, что должно было обрушиться на его мир в следующее мгновение.

Политрук торопясь встрепенулся – словно ему передался немой ужас маленькой пичужки:

— Товарищ капитан! Вы перед тем, как поддать сапогом этому… из будущего, — Колесниченко кивнул головой куда-то в сторону, — Вы его о чем-то спросили! О чем?

— А спросил я его, Паша: когда мы победим?

— И что он…

Утро хрустнуло, раскололось, взорвалось треском пулеметных очередей и откуда-то сверху — на людей, вжавшихся в свои окопы, начал падать жуткий вой минометных мин. Сплевывая землю, давясь удушливой тротиловой гарью, Середа мощным рывком поднял ошалевшего, опрокинутого близким разрывом политрука и сквозь грохот спустившегося на землю ада прокричал:

— 9 мая 1945 года!

На рассвете 14 июля 1941 года фашисты атаковали позиции пограничников. Через несколько часов 94-му погранотряду пришлось отходить на другой рубеж.

Капитан Середа, бойцы которого уже были зажаты с трех сторон немцами, получил приказ — прикрывать отход…

Более ста лет назад и несколько сотен километров к северу, в такое же жаркое и душное лето – отряды генерал-майора Кульнева Якова Петровича вели арьергардные бои, сдерживая натиск французов. Докладывая командиру 1-го пехотного корпуса светлейшему князю Петру Христиановичу Витгенштейну свои опасения о риске не сдержать превосходящие силы неприятеля, Кульнев получил ответ: «Идите и умирайте!»

Во все времена, во всех армиях мира, приказ – «Прикрыть отход!» означал только одно: любой ценой задержать продвижение врага. Чаще всего – ценой жизни и забвения. Хорошо, если местные жители – когда линия фронта уйдет подальше – похоронят павших. Но очень часто у воинов, сражавшихся в арьергардных боях, не было даже могил.

Под вечер 14 июля 1941 года капитан Середа Иван Михайлович был найден на поле боя немецкими пехотинцами. На поле — где остались лежать 152 бойца 94-го пограничного отряда, политрук комендатуры Колесниченко Павел Петрович и сам капитан. Он был контужен. Его расстреляли на том же поле. Взбешенные гибелью одного из своих экипажей, немецкие танкисты облили труп капитана бензином и сожгли…

Но для своей Родины он не герой. Его именем не называют улицы.

Его же не было.

А на том поле – между неприметных украинских сел все еще, забвению вопреки, высится обелиск. И в граните высечены простые слова: «Безумству храбрых поем мы славу!»

Алексей Куракин
Постоянный адрес публикации на нашем сайте:
QR-код адреса страницы:
(Наведите смартфон, сосканируйте код, читайте сайт на смартфоне)
Тэги: # политика
10 мнений. Оставьте своё
№1 Евпатий 6 мая 2018 21:23
+14
Неправда: они не были безумными - они очень любили Родину, жизнь и превосходно знали, что такое ЧЕСТЬ.
----------
"Русское государство обладает тем преимуществом перед другими, что оно управляется непосредственно самим Богом, иначе невозможно понять, как оно существует." Х. Миних.
"Русские могут казаться недалекими, нахальными или даже глупыми людьми, но остается только молиться тем, кто встанет у них на пути" У.Черчилль.
№2 Stardust63 6 мая 2018 22:32
+8
good good good good good good good БЕЗ СЛОВ.
№3 cte4kun 6 мая 2018 23:19
+10
ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ ГЕРОЯМ,ПАВШИМ В БОЯХ ЗА СВОБОДУ И НЕЗАВИСИМОСТЬ НАШЕЙ РОДИНЫ!!!
----------
Взгляд через оптический прицел, тоже является чьей-то точкой зрения
№4 cte4kun 6 мая 2018 23:19
+3
ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ ГЕРОЯМ,ПАВШИМ В БОЯХ ЗА СВОБОДУ И НЕЗАВИСИМОСТЬ НАШЕЙ РОДИНЫ!!!
----------
Взгляд через оптический прицел, тоже является чьей-то точкой зрения
№5 LAP17 6 мая 2018 23:34
+11
Тов. Алексей Куракин, вы очень талантливый писатель. Рассказ получился прекрасным, по стилю похожим на некоторые страницы из Мастера и Маргариты. В одном только не повезло - есть фактическая неточность.
5 дивизий НКВД, соколы Берии, дислоцировавшиеся на границе, никогда не получали приказ отступать, не отступали и не передислоцировались - у них был приказ не пропустить врага на нашу землю. Они остались на границе страны, которую охраняли, навсегда. Судьба других 5 дивизий НКВД (которые не были дислоцированы на границе в 41 г) сложилась похожим же образом. 2 из них погибли практически полностью под Сталинградом. Одна из них защищала переправу через Волгу, встретив немецкие танки и ценой собственных жизней обеспечив переправу наших войск на левый берег (из этой дивизии выжило всего два офицера НКВД). Наконец, 3 оставшихся дивизии НКВД погибли на других фронтах. Победу встретили только около 400 бойцов из 10 дивизий НКВД (те, кто был тяжело ранен в боях, и которых в бессознательном состоянии отправили в госпитали). Вечная память и слава Соколам Берии!
№6 Пиллигрим 7 мая 2018 08:48
+6
Государственную границу СССР от Баренцева до Черного моря на 22 июня 1941 года охраняли 715 пограничных застав, 485 из них в этот день подверглись нападению со стороны войск фашистской Германии, остальные заставы вступили в бой 29 июня 1941 года.
Все пограничные заставы стойко обороняли порученные им участки:
до одних суток – 257 застав,
свыше одних суток – 20,
более двух суток – 16,
свыше трёх суток – 20,
более четырёх и пяти суток – 43,
от семи до девяти суток – 4,
свыше одиннадцати суток – 51, свыше 12 суток – 55,
свыше 15 суток – 51 застава.
До двух месяцев сражалось 45 застав.

На советско-германской границе - 40963 советских пограничника приняли первый удар, 95% из них числятся пропавшими без вести.
За месяц войны с Францией, Германия потеряла 90 тысяч солдат, а за первый день войны с СССР - 360 тысяч.
Ни одна застава (НИ ОДНА), не дрогнула, не отступила, и не сдалась!

Из воспоминаний офицера Вермахта о штурме пограничной заставы СССР:
"Шел уже пятый час войны. Я поднял солдат в очередную атаку, на позициях русских все дымилось и горело.
Русские снова подпустили нас на 150 метров и открыли винтовочный огонь, но выстрелы были редки и уже не могли нас остановить, хотя мы и несли потери. Когда осталось метров 30 в нас полетели гранаты. Я упал в воронку от снаряда, а когда выглянул то увидел что 4 русских, перевязанных окровавленными бинтами, бежали в штыковую атаку, а впереди неслись, злобно скалясь, их сторожевые псы.
Одна из собак нацелилась мне в горло, я успел выставить локоть левой руки, пес вцепился в руку, от боли - злости, я разрядил в собаку весь пистолет.
Через несколько минут все было кончено, где-то стонали наши раненые, солдаты были настолько злы, что шли вдоль разрушенных окопов и расстреливали трупы русских.
Вдруг раздались винтовочные выстрелы, кто из солдат упал сраженный пулей, я увидел, что в проеме разрушенного и горящего здания стоял русский, и посылал пулю за пулей. На нем горела одежда, волосы, но он кричал и стрелял. Кто-то кинул в проем гранату и этот ужас закончился.
Я смотрел на убитых русских, молодые 18 - 20 лет, все погибли в бою, многие сжимали в руках оружие, я радовался, что этот ад для меня закончился, разорванные связки не скоро заживут и я буду избавлен от всего этого ужаса еще долго".
----------
Я понял, в чем ваша беда — вы слишком серьёзны. Умное лицо — ещё не признак ума, господа! Все глупости на земле совершались именно с этим выражением лица… Улыбайтесь, господа… Улыбайтесь…
№7 LAP17 8 мая 2018 04:30
0
Пиллигрим, огромное спасибо за точные цифры по героям Берии!
№8 LAP17 8 мая 2018 04:41
0
Пиллигрим, перечитала Ваш пост еще раз - меня смутило то, что не отмечены в Ваших данных те заставы, которые в Карелии держали границу и не позволили немцам вообще пересечь границу СССР до конца войны (!) (там было около 200 км такой границы, от Баренцева моря и далее на юг). Почему этих данных нет среди данных, которые Вы привели?
№9 siberian-boots 7 мая 2018 04:38
+4
Цитата: Автор
контуженый филин Гройсман
shok lols lols biggrin

Шедеврально ! applodisment applodisment applodisment
----------
Не плюй в собеседника, попробуй победить его в мыслях.
№10 kekshina 7 мая 2018 13:20
+3
СОЛДАТЫ ВОЙНЫ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ НЕ ЗАБЫТЫ И ВЕЧНАЯ ИМ СЛАВА! А ТАКИХ УПЫРЕЙ КАК ПЕТЯ СО СВОЕЙ СВИТОЙ, ЖДЕТ ГНЕВ НАРОДНЫЙ И ПРОКЛЯТИЕ.