Опасные игры США

Доктор исторических наук, академик Академии военных наук,член Международной ассоциации историков Второй мировой войны Юрий Рубцов в своей статье «Кредит на мировую войну Гитлер взял у Америки» отмечает, что ключевыми структурами, определявшими стратегию развития Запада после Первой мировой войны, являлись центральные финансовые институты Великобритании и США – Банк Англии и Федеральная резервная система (ФРС) США соответственно, а также связанные с ними финансово-промышленные организации, поставившие цель установить абсолютный контроль за финансовой системой Германии, чтобы управлять политическими процессами в Центральной Европе.

На первом этапе главные каналы проникновения американского капитала в Европу были связаны с проблемами военных долгов и германских репараций. После своего формального вступления в Первую мировую войну США предоставили союзникам (в первую очередь Англии и Франции) взаймы $8,8 млрд. Решать свои финансовые проблемы страны-должники пытались за счет побежденной Германии, навязав ей огромную сумму репараций и крайне тяжелые условия выплаты. Вызванные этим бегство немецких капиталов за границу и отказ от уплаты налогов привели к такому дефициту государственного бюджета, который мог быть покрыт только за счет массового выпуска ничем не обеспеченных марок. Результатом стал коллапс германской валюты – «великая инфляция» 1923 года, составившая 578512%, когда за один доллар давали 4,2 трлн марок. Германские промышленники принялись саботировать все мероприятия по выплате репарационных обязательств, что спровоцировало в итоге известный «рурский кризис» – франко-бельгийскую оккупацию Рура в январе 1923 года.

Именно этого и ждали англо-американские правящие круги: дать увязнуть Франции в затеваемой авантюре и доказать тем самым ее неспособность решить проблему, а потом перехватить инициативу. Хьюз, государственный секретарь США в период правления президентов Гардинга и Кулиджа, отмечал: «Надо выждать, когда Европа созреет для того, чтобы принять американское предложение».

Летом 1924 года на Лондонской конференции был принят проект, предусматривающий снижение вдвое выплаты германских репараций и решение вопроса об источниках их покрытия. Однако главной задачей США являлось обеспечение благоприятных условий для американских инвестиций, что было возможно только при стабилизации немецкой марки. Для этого, согласно разработанному в недрах компании «Дж.П.Морган» плану, Германии следовало предоставить заем на сумму $200 млн, половина из которых приходилась как раз на банкирский дом Моргана. К августу 1924 года старую немецкую марку заменили новой, и, как пишет итальянский экономист и историк Гвидо Джакомо Препарата в своей книге «Гитлер Inc. Как Британия и США создавали Третий рейх», Веймарская республика была подготовлена к «самой живописной экономической помощи за всю историю, за которой последует самая горькая жатва в мировой истории – в финансовые жилы Германии неудержимым потоком хлынула американская кровь». Последствия не замедлили сказаться.

Во-первых, в силу того что ежегодные выплаты репараций шли на покрытие суммы выплачиваемых союзниками долгов американцам, сложился т. н. «абсурдный веймарский круг». Золото, которое Германия платила в счет военных репараций, продавалось, закладывалось и исчезало в США, откуда оно в виде «помощи» по плану возвращалось в Германию же, которая вновь отдавала его в обеспечение репарационных сумм Англии и Франции, а те, в свою очередь, оплачивали им свои военные долги перед США. А американцы вновь направляли эти деньги в Германию – в виде кредитов под большие проценты. В итоге все в Германии жили в долг, и было ясно, что в случае, если Вашингтон отзовет свои займы, Германия потерпит полное банкротство.

Во-вторых, хотя формально кредиты выдавались для обеспечения выплат, речь шла фактически о восстановлении военно-промышленного потенциала страны. Дело в том, что за кредиты немцы расплачивались акциями предприятий, так что американский капитал стал активно интегрироваться в немецкую экономику. В итоге уже в 1929 году германская промышленность вышла на второе место в мире, но в значительной мере она находилась в руках ведущих американских финансово-промышленных групп.

Одновременно готовилась и та политическая сила, которая призвана была сыграть решающую роль в реализации англо-американских планов. Речь идет о финансировании нацистской партии и лично Гитлера.

Как писал в своих мемуарах бывший канцлер Германии Брюнинг, начиная с 1923 года, Гитлер получал крупные суммы из-за рубежа, через швейцарские и шведские банки. В 1922 году в Мюнхене состоялась встреча Гитлера с военным атташе США в Германии, капитаном Трумэном Смитом, составившим о ней вашингтонскому начальству (в Управление военной разведки) подробное донесение, в котором он высоко отзывался о Гитлере. Именно через Смита в круг знакомых Гитлера был введен Ганфштенгль по прозвищу «Пуци» – выпускник Гарвардского университета, сыгравший важную роль в формировании Гитлера как политика, оказавший ему значительную финансовую поддержку и обеспечивший ему знакомство и связи с высокопоставленными западными деятелями.

Читать полностью: https://www.km.ru/front-projects/krestovyi-pokhod-zapada-protiv-rossii/amerikanskaya-krov-v-finansovykh-zhilakh-treteg

https://www.kalitva.ru/146916-yernst-ganfshtengl-amerikanskij-razvedchik.html
Но вот когда Германия войну проиграла, Ганфштенгль немедленно заспешил в родную страну. В разрушенной Германии, охваченной инфляцией, жизнь «американца» Эрнста являла собой островок благополучия и изобилия. У него всегда водились деньги, но источники его доходов были не совсем прозрачны: ведь проклятая инфляция полностью уничтожила немецкую фирму отца. «Официальной» версией его благосостояния была некая галерея искусств в Америке. Объяснение убедительное и - абсолютно не проверяемое. А значит - очень удобное...

Эрнст Ганфштенгль, американский разведчик, не по велению сердца, а по заданию своего правительства, оказал Адольфу Гитлеру поистине неоценимые услуги.

Получив пригласительный билет на митинг с участием Гитлера, Ганфштенгль сразу «проникся к нему симпатией» и быстро завел с ним дружеские отношения. Он даже написал позднее две книги мемуаров под названием «Мой друг Адольф, мой враг Гитлер» и «Гитлер. Потерянные годы». Эти книги я рекомендую прочитать всем. Почему? Не из-за особенностей литературного стиля, а ради изложенных впечатляющих фактов.

Оказывается, тщеславие иногда свойственно не только поэтам и художникам, полководцам и литераторам. Грешат этим и разведчики. Поэтому на склоне лет не спеша они пишут скромную книжицу, в которой, разумеется, не говорят всей правды, нет. Но аккуратно вкрапляют ее между известными всем фактами, чтобы малозаметными штришками показать «вдумчивому читателю», как автор этого труда втайне для всех окружающих вершил историю. Помогая странному фанатику по имени Адольф Гитлер.
И писать есть о чем. Двухметровый гигант, Эрнст получил в среде нацистов кличку «Путци», что означало «малыш» (и еще «смешной», «забавный»). Под этим именем он и вошел в историю нацистского движения и в книги по истории. Ничего не понимающие историки и рисуют Ганфштенгля в роли шута, забывая, что такое амплуа самое удобное для скрытого влияния на властителя.

Роль Путци в формировании НСДАП как партии, а Гитлера как вождя до сих пор по достоинству не оценена. Пианист Ганфштенгль ввел неотесанного ефрейтора в круг мюнхенской знати, в ее художественные и литературные круги. Знакомство с такими людьми, как семья Ганфштенглей, придало Гитлеру недостающую респектабельность и помогло завязать новые важные связи. По сути, Путци и его жена Хелен - первое состоятельное семейство, открывшее Гитлеру двери своего дома. Скорей всего, они-то и были его первыми «стилистами» и «имиджмейкерами». Гитлер учился вести себя в приличном обществе, приобретал светские манеры.

Вилла Ганфштенглей всегда была для него открыта. И там будущему фюреру не только сыграют на рояле его любимого Вагнера, но и подбросят деньжат. Путци Ганфштенгль богат и может позволить себе немного помочь начинающему политику. Подсказать, наставить на путь истинный. Идеи, которые он прививал начинающему фюреру, Ганфштенгль открыто и честно изложил в своих мемуарах: «Если случится еще одна война, ее неизбежно выиграет тот, на чьей стороне будет Америка. Единственно правильная политика, за которую вы должны ратовать, - это дружба с Соединенными Штатами. Если американцы окажутся на стороне противника, вы проиграете любую войну...»

Обратите внимание, что эта проповедь обращена не к лидеру государства или главе правительства, а к пока еще никому не известному лидеру маргинальной организации. Спасибо редактору, написавшему введение к книге Ганфштенгля: он мысли «шута» сформулировал еще короче и доходчивее: «Его тезис заключался в том, что Германия никогда не обретет равновесия и величия вновь без сближения с Британией и особенно с Соединенными Штатами. Основная установка, которую он старался закрепить в мозгу Гитлера, состояла в том, что все мысли о сведении счетов в Европе окажутся иллюзорными, если эти две морские державы присоединятся к противоборствующей стороне».

Хорошие мысли, правильные. И если развивать их далее, то получается следующее: дружить надо с Англией и США, а воевать с Россией. Только где-то мы уже встречали эти правильные мысли, где-то их видели... Но где? У самого Гитлера, в «Майн кампф»! Получается очень интересно: в 1923 году Ганфштенгль ведет с Гитлером геополитические беседы, просвещает будущего фюрера, расширяет его кругозор. А уже в 1924 году «ученик» пишет свою книгу, слово в слово повторяя тезисы своего приятеля. Так кто же настоящий автор «Майн кампф»? Выходит - американский разведчик.

Если же кто-либо еще сомневается, почему и зачем «случайно» познакомился с Адольфом Гитлером Эрнст Ганфштенгль, пусть просто почитает его книги. И все сомнения отпадут сами собой. Слишком многое указывает на то, из какого ведомства был богатый американский «друг» немецких нацистов. Гитлер, вне всякого сомнения, - одаренный от природы оратор. Но этот его дар надо развивать, подправлять. И Эрнст Ганфштенгль внушает своему другу Адольфу уверенность в своих силах. Поднимает его ораторский талант на еще большую высоту: «Я рассказал ему об эффективном использовании в американской политической жизни выразительных афоризмов и объяснил, как это усиливается колкими заголовками в газетах, наделяя идеи фонетическим, аллитерационным воздействием».