Немцы не очень стыдятся деяний Гитлера

70 лет назад началась Берлинская наступательная операция, которая завершилась взятием Берлина Красной Армией. Берлин взяли. Фашистская Германия была разгромлена.

На вершине одного из Зееловских холмов стоит бронзовый солдат. Скульптор Кербель развернул его лицом на восток, в сторону приграничного немецкого города Кюстрин. Там, на берегу Одера, к середине апреля 1945 года сосредоточилась невиданная по мощи ударная группировка 1-го Белорусского фронта, нацеленная на Берлин.

При необходимости наступление армий Жукова с севера может поддержать 2-й Белорусский Рокоссовского, с юга — 1-й Украинский Конева. Но кратчайшая дорога на столицу Рейха — всего около 70 километров — между высотами, протянувшимися с севера на юг на 20 километров. Немцы окапывались на них целых два года.

Первый рубеж обороны — у подножия гряды: траншеи, минные поля, противотанковые рвы и заграждения. Основная — вторая линия — на высотах: железобетонные ДОТы, окопы, капониры, на западных склонах артиллерийские расчеты, практически неуязвимые для ответного огня. Вся местность пристреляна. Здесь — 9-я полевая армия — более ста тысяч человек. Ими командует Готтард Хейнрици — один из лучших в Вермахте оборонительных тактиков. У Жукова — десятикратное превосходство во всем, кроме позиции.

Равнину на западном берегу Одера немецкие крестьяне возделывали с XVII века. Отличная мягкая земля. От паводков ее защищало большое количество плотин и дамбы. Их-то немцы, окопавшиеся на высотах, и взорвали, превратив эти поля, если и не в болото, то в море грязи, в которой, по их мысли, и должно было захлебнуться наступление Красной Армии.

Иногда спрашивают, почему Жуков решил атаковать немецкий укрепрайон в лоб, а не попытался обойти его с флангов, ведь стратегия такого рода окружений была давно отработана? Но дело в том, что в этом случае противостоящая ему стотысячная группировка могла бы втянуться в Берлин и уничтожать ее пришлось бы не на открытой, хотя и сильно укрепленной, местности, а на улицах города, который немцы тоже подготовили к обороне. Не было ни вариантов, ни времени. Противник оголил Западный фронт, перебросив почти все силы против Красной Армии, явно собираясь, если сдаваться, то союзникам.

Штаб 1-го Белорусского фронта располагался на горе Райтвайншпорн. Ее восточный склон изрыт ямами, оставшимися от блиндажей и ходов сообщения. Ступеньки сработаны руками наших саперов. Ранним утром 16 апреля Жуков поднимается по ним на вершину. Он идет на свой наблюдательный пункт. Это сейчас здесь лес, а тогда — вершина голая, с нее хорошо просматриваются Зееловские высоты. Жуков отдает своим войскам приказ идти в последний бой, который закончится только через 16 суток в центре Берлина.

"Замок столицы Рейха" — так говорил про Зееловские высоты Геббельс. Жуков решил взломать этот замок затемно. После получасовой артподготовки, которая началась в 5 утра, немецкие позиции осветили 140 зенитных прожекторов. Они должны ослепить обороняющихся, вывести из строя системы ночного видения, которые уже есть у них на вооружении. И, погибая под снарядами дальнобойной немецкой артиллерии, свою главную задачу девушки-прожектористки выполнили.

Штурмовые батальоны не потеряли направление атаки и сходу прорвали первый рубеж обороны. Но чтобы взять сами высоты, понадобится еще больше суток. В это время южнее, на участке 1-го Украинского фронта, который переходит в наступление также утром 16 апреля, дела идут лучше. Форсировав погарничную реку Нейсе, войска разгоняются на Лейпциг, но ввиду такого успеха ставка меняет планы: две танковые армии Конева поворачивают на Берлин с целью блокировать город с Запада и поддержать наступление Жукова, который, прорвав Зееловские высоты, нагоняет соседа.

Немецкие группы армий "Центр" и "Висла" перестают существовать как единые организации, разрозненные подразделения пробираются или в Берлин, или дальше на запад — в плен к союзникам. В одной из таких групп, идущих сдаваться американцам, — юный танкист Гюнтер Грасс. Потом почти всю жизнь он хранил тайну о том, что за несколько месяцев до окончания войны, когда на фронт забирали уже и 15-летних, он, прежде убежденный член Гитлерюгенда, пошел добровольцем в СС.

Ему не пришлось стрелять. Стреляли в него. Танковая часть, в которой он служил, была почти полностью уничтожена в первый же день советского наступления. Грасс не будет оборонять Берлин, не увидит красного знамени над Рейхстагом, не станет свидетелем того, как выходящих с белыми флагами берлинцев победители начнут кормить из своего котла, в общем-то отнимая кусок у собственного голодного тыла, о самоубийстве Гитлера и капитуляции он узнает в госпитале, куда попадет с легким ранением.

Но тем не менее осмысление личного, небогатого на тот момент, жизненного опыта доведет его до Нобелевской премии по литературе, сделает одним из самых ярких выразителей немецкого комплекса вины за преступления нацизма. Противоречивый, полемичный, самый цитируемый интеллектуал Германии умер 13 апреля. В своем последнем интервью испанской El Pais он уже прямым текстом попытался сделать то, чего в своих произведениях добивался через гротеск и иносказание, — предупредить.

"Мы движемся к Третьей мировой войне. Войны происходят по всему миру. Мы рискуем снова повторить собственные ошибки. Война может наступить, а мы, словно лунатики, даже не заметим ее приближения. На сегодняшний день у нас есть Украина, где ситуация не становится лучше. В Израиле и Палестине ситуация становится только хуже. Америка оставила Ирак в катастрофическом состоянии. Зверства, совершаемые "Исламским государством", а также проблема в Сирии, о которой молчат в новостях, но люди там продолжают убивать друг друга", — сказал Грасс.

Точно известно, когда началось это движение к новой войне. На Зееловских высотах есть на этот счет информационная табличка, где сказано, что прежде этот мемориал символизировал победу Советского Союза над фашистской Германией, но после 1090 года его экспозиция отражает историю "в более широком контексте". В результате разговора с директором музея "Зееловские высоты" Гердом-Ульрихом Херманом выясняется, что это за контекст и что он ему не нравится.

"В Германии принято теперь вспоминать другие исторические эпизоды: концентрационные лагеря, Холокост, уничтожение людей, а также послевоенное время, ГДР, Штази и тому подобные темы. Я считаю, что это абсолютно неверный подход. Война — это преступление, которое было совершено Германией и без которого бы не было Холокоста, захвата чужих земель и страданий европейских народов. Задача поддержания исторической памяти о войне должна решаться на федеральном уровне", — уверен Херман.

Но на федеральном уровне сейчас, как известно, решают совсем другие вопросы, что освобождает от необходимости иметь в виду всю историческую картину. Главное — грамотно подбирать детали, чтобы они вписывалась в политический "контекст", который, с точки зрения Грасса, формируют исключительно США.

"Мы потеряли способность осознавать ошибки, которые были сделаны после 1989 года. После распада СССР исчез Варшавский договор, но НАТО продолжало прежнюю политику. Не было серьезных попыток создать новый Альянс безопасности, в том числе и с Россией, и это — огромная ошибка. Запад теперь обещает, что Украина станет частью ЕС, а затем и НАТО, и вполне логично, что такая страна, как Россия, реагирует на это нервно. Все реакции Путина закономерны, и несмотря на то что в Европе мы привыкли к тесному сотрудничеству в экономической и финансовой сфере, нам так и не удалось создать единую внешнюю политику. Мы по-прежнему слишком зависим от желания американцев, а США очень далеко от нас", — считал Грасс.

Но американское посольство рядом. И готовность федеральной власти слепо следовать в русле вашингтонской политики проецируется и на муниципальный уровень, а там — вплоть до прямого подхалимажа. В прошлом году группе инициативных граждан показалось, что советские танки не должны стоять у Бранденбургских ворот. И, возможно, только соглашение об охране воинских мемориалов не позволило этой идее трансформироваться в действие. Но зато, ремонтируя недавно памятник, чиновники из ратуши велели нарисовать на 34-х белые американские звезды. Потом, правда, когда им на это указали, все послушно перекрасили, но вряд ли эта ошибка была допущена по недоразумению.

"Официальная линия такова, что СССР — это диктатура, во главе которой стоял Сталин, поэтому ко всему, что как-то связано с советским режимом, необходимо относиться со скепсисом. Эта точка зрения была широко распространена в ФРГ. Тезис о том, что в Германии одна диктатура сменилась другой, получил широкой распространение после объединения страны. Я не согласен с этим утверждением, потому что тем самым под одну гребенку стригут нацистский режим и государственный строй ГДР. Нельзя сравнивать преступления национал-социализма с послевоенными событиями в восточной Германии", — отметил историк Хорст Шютцлер.

Но именно это сейчас на виду. Для своих и для иностранных туристов. В этом городе можно найти с десяток музеев, посвященных Берлинской стене, и еще несколько истории Холокоста, но нет ни одного, который рассказывал бы о преступлениях нацистов в России, Белоруссии и на Украине, и, конечно, в столице Германии нет музея, посвященного штурму Берлина.

Отношение большинства немцев к войне, этот комплекс вины, оно, как отмытый Рейхстаг. Вроде бы все на месте, но уже нет черных закопченных стен, нет выбоин, и автографы победителей сохранились в виде поддельных граффити в самых дальних коридорах здания. Смотреть на дом, где началась и закончилась власть нацистов, уже не страшно. И все меньше тех, кому стыдно и страшно заглядывать в свое собственное прошлое, как было Гюнтеру Грассу, и кто из-за этого сильно беспокоился бы за будущее.

Текст: Вести недели.Михаил Антонов