Кофе с молоком, кружевные трусики и «хочу в ТС»-2

Жизнь — крайне интересная штука: никогда не знаешь, какие сюрпризы она преподнесет. Вот, к примеру, я никогда не думала, что когда-нибудь буду выступать в роли адвоката дьявола — а приходится. Потому, что сегодня дьявол в лице отдельных его представителей явно нуждается, если не в адвокате, то хотя бы в том, кто назовет вещи своими именами. И не будет сравнивать этого самого дьявола с мелким бесом, подобным тому, которого описал Николай Васильевич Гоголь в "Ночи перед Рождеством".

После появления на НТВ теперь широко известного телеведущего Даниила Грачева, в блогосфере не утихают землетрясения, сопровождающиеся извержениями вулкана. И чего только люди не пишут — спрашивают, например, можно ли представить себе ситуацию, в которой министру пропаганды Третьего Рейха после падения Берлина предложили бы работать на радиостанции «Маяк», а редактору одиозной газеты «Дер Штюрмер» Юлиусу Штрейхеру предложили бы писать колонки в «Пионерскую правду». Спрашивайте — отвечаем: нет, такое себе представить нельзя. И не только потому, что нравы тогда были жестче, а идеи всепрощения не пользовались популярностью. Просто это были совсем другие люди (или, скажем так, человекообразные сущности), и сравнивать их с «кофе-молочным» телеведущим или с любительницей кружевных трусиков — равносильно тому, чтобы сравнивать взбесившихся тигров с полу-раздавленными дождевыми червями.

Мне кажется, те, кто предлагают подобные аналогии мало что знают о Геббельсе и Штрейхере. По-видимому, им неизвестно, что ничто (повторюсь — НИЧТО) не препятствовало министру пропаганды Третьего Рейха и преемнику фюрера на посту рейхсканцлера последовать примеру Германа Геринга. То есть, сдаться в плен американцам, сохранив при этом не только собственную жизнь (пусть и меньше, чем на полтора года), но и жизни своей жены и шестерых детей. Перспективы Геббельса в качестве обвиняемого на Нюрнбергском процессе вполне очевидны, но его родственники наверняка остались бы в живых — нет оснований думать иначе, посмотрев на судьбу членов семей Геринга, или Гиммлера, или Ганса Франка. Но одной из последних фраз «хромоногого дьявола» была такая: «мы умели не только жить и бороться, но и умереть».

Юлиус Штрейхер был, конечно, фигурой иного масштаба, чем Йозеф Геббельс, и это признавали все без исключения их современники. Скажем прямо — у него-то как раз были шансы выйти, если не полностью сухим из «воды» Нюрнбергского трибунала, то не сильно забрызганным. Мог бы получить десятку, максимум — «пятнашку», отсидеть, как это сделали адмиралы Дениц и Редер, и удалиться на покой писать мемуары. Но Штрейхер не искал никаких поблажек. Во время заседаний трибунала он буквально «нарывался» на смертный приговор, не демонстрируя ни капли раскаяния, не стараясь, в отличие от Иоахима Риббентропа или Вальтера Функа, давить на жалость, не прикидываясь «от гитлеровского режима пострадавшим» как Яльмар Шахт или «все осознавшим и глубоко раскаявшимся» как Альберт Шпеер.

Фиг вам, как говорится! До последней минуты Штрейхер настаивал на том, что все делал правильно, и иначе было нельзя, и более того — все подсудимые делали то же самое, и еще в двести раз больше, чем он, и тоже были правы. Стоит ли удивляться тому, что во время его допросов в рамках процесса все остальные обвиняемые замирали как кролики, увидев перед собой удава — он не только рвался в петлю, но и всех остальных запихивал в нее со свойственным ему упорством. И, кстати, он стал единственным из всех приговоренных к смерти, кто умер с именем Гитлера на устах — никто из остальных сподвижников фюрера в свой смертный час не удосужился вспомнить о любимом вожде.

Были ли Геббельс и Штрейхер фанатиками? - Безусловно. Были ли они приспособленцами подобно украинским любителям кружевных трусиков и кофе с молоком? - Ни одной минуты. Они верили в свой драгоценный Третий Рейх, в торжество идей национал-социализма и готовы были умереть, чтобы лишний раз продемонстрировать всему миру стойкость своих убеждений. Поэтому, если с кем-то и сравнивать Даниила Грачева и Ольгу Значкову, то не с ними, а с какими-нибудь третьеразрядными клерками в ведомстве «старины Йозефа» или в газетенке «старины Юлиуса». Вот те наверняка перестроились и годами уверяли встречных и поперечных в том, что их просто обманули-запугали-ввели-в-заблуждение-запутали. Но история не сохранила их имен по той простой причине, что она не имеет обыкновения сохранять имена дождевых червей.

Анастасия Скогорева (ежики)