Почему Владимиру Путину жалко попавших в окружение украинцев

В обращении Владимира Путина к ополчению Новороссии и в его выступлении на Селигере была не только зафиксирована наша позиция по нынешней фазе украинского кризиса, но и обозначены фундаментальные принципы, объясняющие суть отношения России к Украине.

Внезапно появившееся в ночь с четверга на пятницу обращение президента России к ополчению Новороссии, по сути, было ответом на истерику Киева о вводе российских войск. Путин попросил ополченцев отпустить через гуманитарные коридоры окруженные украинские части, – чтобы «избежать бессмысленных жертв», ‒ а Киев снова призвал к прекращению огня и переговорам с представителями восставших.

Обращение Путина, как и недавняя история с гуманитарным конвоем, имело целью как буквальное сохранение жизней, так и политический и пропагандистский эффект. Путин просит не убивать друг друга: Киев должен прекратить боевые действия, а ополченцы отпустить (понятно, что без оружия) попавшие в котлы соединения. Ополченцы согласились, Киев отказался – то есть позиции зафиксированы. Причем это происходит в очень важный момент – когда, как отмечает Путин, «очевидно, что ополчение достигло серьезных успехов в пресечении силовой операции Киева», и сразу же после заявлений Киева о вводе российских войск на Украину, не подхваченного европейскими странами, понимающими, что их хотят еще глубже затянуть в противостояние с Россией.

Надвигающееся поражение украинской армии на территории Новороссии приведет к очень серьезным последствиям для Киева – в том числе придется отвечать на вопросы собственных граждан о том, зачем погибли тысячи добровольцев и солдат. Естественно, что Порошенко во всем будет обвинять Россию, – но ему тут же напомнят, что Россия предлагала прекратить огонь, а Новороссия была согласна отпустить сложивших оружие. Отказавшись от перемирия, Порошенко потеряет и людей, и территории – согласившись, он спасет множество жизней своих военных.

Выступая на Селигере Путин назвал отказ от предложенного им варианта, ‒ а украинское командование решило с боем прорываться из окружения, – «колоссальной ошибкой, которая приведет к большим человеческим жертвам». Это ужасно, добавил Путин. Действительно, в этой войне для России нет своих и чужих – с обеих сторон фронта воюют русские люди. «То, что происходит сегодня на Украине, – это наша огромная общая трагедия. И нужно сделать все для того, чтобы она прекратилась как можно быстрее» ‒ Путин говорит это не для красного словца, так думает и чувствует абсолютное большинство русских людей. Потому что мы один народ – и в пятницу Путин снова четко сказал об этом:

«Мне кажется, что русский и украинский народ – это практически один народ, вот кто бы чего ни говорил. Вы меня поправите, конечно, но смотрите. У нас ведь не было русского народа когда-то – были славянские племена. Сколько их там было – 16, 32, по-разному считают: славяне, древляне и так далее. После крещения Руси – кстати, сначала сам Владимир крестился в Херсонесе, так что в этом смысле и Крым для нас святое место, а уже потом пришел в Киев и там начал крестить всю Русь, – после этого начала складываться русская нация, но она изначально складывалась как многонациональная. Те люди, которые проживали тогда на сегодняшней территории Украины, иначе как русскими никогда себя и не называли.

Да, конечно, есть Галичина, есть территории, которые примыкают к Западу, к Западной Европе. У них естественным образом складывались особые отношения с католическим миром, естественным образом складывались отношения со своими соседями, там взаимное проникновение языков и культур. Но они не должны навязывать свои взгляды всему народу Украины».

Галичина, то есть Западная Украина, составляющая одну десятую всей Украины – это и есть то, во что Запад хочет превратить всю Украину. Галичина до 1939 года столетиями жила под польским и немецким владычеством, не была в составе России. Еще в XIII веке эти русские земли, по сути, отделили себя от остальной Руси – и, попав под западное влияние (в первую очередь религиозное, что и проявилось потом в униатстве) и управление, встали на тот же путь, что за несколько веков разделяет один народ на два, как это было, например, с единокровным народом, распавшимся в итоге на православных сербов и католиков хорватов.

После 1991 года из русских и малороссов, живших на случайно оказавшейся независимой Украине, стали делать украинцев по западенскому, галицийскому шаблону. Россия слабо сопротивлялась этому – слишком много было внутренних проблем – а жители Украины дали увлечь себя этой «игрой в Бандеру». Не все – но многие.

Евроинтеграция должна была геополитически закрепить этот процесс – но переворот февраля 2014 год и жесткая позиция России обрушили Украину. Начавшаяся гражданская война между русскими, считающими себя украинцами и русскими, помнящими что они русские, неминуемо закончится победой русских (в первую очередь ‒ победой русского внутри «украинца») – как потому, что настоящее всегда одолевает искусственное, так и потому, что Россия четко обозначила свою позицию: мы не позволим Западу продолжать перекодирование части нашего народа. Путь к этой победе может быть долгим и кровавым – но история (и не только русская – спросите, например, немцев) показывает, что нет сил способных помешать воссоединению народа. Тем более такого народа, как русский, со своей великой цивилизацией и мощным государством.

Но формы борьбы за воссоединение всех ветвей русского народа могут быть разными – в случае с Белоруссией и Казахстаном (о котором Путин много говорил на Селигере) есть общее желание двигаться к интеграции через Евразийский союз. То есть воссоединение будет мирным и добровольным – во многом благодаря тому, что и в Минске, и в Астане у власти после распада СССР оказались люди, понимающие невозможность разорвать историческое единство как наших земель, так и народов. А Украина оказалась во власти неумных и недальновидных политиков, что позволило Западу попытаться насильственно вырвать ее из русского мира – в результате гражданская война и распад страны.

Этот распад не выгоден России – что бы ни говорили наши «ограниченные националисты», еще вчера призывавшие отделить Кавказ, а сегодня настаивающие на присоединении одной лишь Новороссии и отказывающиеся считать «украинцев» малороссами-русскими, ‒ потому что несет новые жертвы и усложняет реинтеграцию Малой Руси с Великой. Русский народ воссоединится со всеми своими частями – вне зависимости от того, что считают заокеанские стратеги и отечественные национал-уменьшители. Просто благодаря своей жизненной силе и способности восстанавливаться и объединяться даже после самых тяжелых поражений. Неизбежность этого понимает ‒ и работает на ее приближение ‒ и высшая власть. Владимир Путин, говоря о русском мире и единстве русского и украинского народов, более чем конкретно «намекает» на это воссоединение – требовать от него сейчас большей откровенности было бы просто наивно.

Но это – стратегия. А сейчас на повестке дня стоят гораздо более узкие тактические проблемы. Вот как обрисовал их Путин на Селигере:

«Надо сесть за стол переговоров. Вы знаете, позиция наших партнеров, она вот к чему сводится, я уже для себя это уяснил: да, надо садиться за стол переговоров, но пока нужно дать властям Украины немножко пострелять – может быть, они быстренько наведут там порядок. Не получается, надо уже это осознать. И надо заставить украинские власти именно предметно начать эти переговоры, предметно! Не по техническим вопросам, что чрезвычайно важно, конечно, они носят гуманитарный характер: обмен пленными, как они говорят, еще какие-то вопросы, – надо субстантивно – дипломаты любят употреблять это слово – переговариваться, по существу понять, какие права будут у народа Донбасса, Луганска, всего юго-востока страны. В рамках современных цивилизованных правил должны быть сформулированы законные права и обеспечены законные интересы этих людей. Вот об этом надо говорить.

А потом уже легко, я уверен – относительно легко, но все-таки будут решаться вопросы, связанные с границей, обеспечением безопасности и так далее, и так далее. Важно договориться по сути. По сути не хотят говорить, вот в чем проблема».

Переговоры, к которым Путин сейчас подталкивает Киев, – это не сдача Новороссии, уже давно фактически признанной Россией, и не желание навязать ей какую-либо форму федерации под управлением киевских элит. Это форма борьбы за Украину. Вначале нужно зафиксировать самостоятельность Новороссии – и цель переговоров не только в том, чтобы приостановить или прекратить войну, но и в том, чтобы заставить Киев фактически признать Новороссию.

Это имеет в первую очередь тактическое и психологическое значение – потому что в реальной геополитике признание Киевом Донецка не имеет большого долговременного значения. Оно было бы важно в том случае, если бы Россия боролась с Киевом за Новороссию, – но Россия борется за Украину с Западом. К концу этой борьбы нынешняя власть в Киеве сменится – и, возможно, не один раз. И сама новая Украина (в виде Малороссии или новой федерации, включающей в свой состав Новороссию) войдет в состав Евразийского союза. Именно таковы ставки, такова цель.

А сейчас нужно усадить Киев за стол за стол переговоров с Донецком – ради самого их факта (что и станет их главным достижением). Переговоров с точки зрения результата бессмысленных, долгих и муторных, прерываемых – увы – боевыми действиями, – но необходимых как ступень на пути к достижению поставленной задачи. Переговоров, конечно же, вторичных – потому что главное будет решаться на поле боя и на геополитическом фронте по мере перехода России (и выстраиваемой ей коалиции) в наступление на ключевые и самые уязвимые позиции англосаксонского порядка.

Развитие событий на Украине в ближайшие полгода многовариантно и зависит от множества внутренних и внешних факторов: возможно и окончательное оформление независимости Новороссии (с ее официальным признанием Москвой), и падение Киева под натиском повстанцев, и взятие ими власти на всей Украине, и смена власти в Киеве в ходе переворота, и раздел страны на несколько частей. Но все эти разные пути в конечном счете, благодаря тем усилиям, что будет прикладывать Россия, выведут на столбовую дорогу русской истории, приведут к единству. Ведь мы один народ.